Или прыгают-прыгают по кровати, а потом вдруг задумаются о проблемах бытия.

– Маша, ты откуда родилась?

– Я… (подумав) из яйца…

– Из какого яйца – простого или морского?

– Из прочного!

Что имелось в виду – тайна.

Они звонили Кате в роддом. Говорят:

– Мама, а ребёныш уже вылез?

Они думают, что он может как-то родиться, оставшись при этом внутри… Наверное, залезает и вылезает, как кенгуренок из сумки.

Борьку девчонки восприняли как большую игрушку: тянули его за руки и ноги, трогали нос и уши, хотели взять на руки. Меня все это пугало, я пытался их отогнать. Катя поступила мудрее – объясняла им, что можно, а чего нельзя. В результате Маша взяла над ним шефство: стоит рядом с колясочкой и изо всех сил его укачивает.

– Снёт и снёт, – однажды возмущенно сказала Маша про Лиду, которая утром продолжала спать, пока сама Маша встала с восходом солнца и успела переделать кучу дел. Вот Борька первое время именно этим и занимался: «снёт и снёт». По сравнению с девчонками он на удивление спокойный ребенок.

С самого начала затея с третьим ребенком казалась мне исключительно привлекательным безумием. И я старался не думать, что придется заново проходить по той же лыжне: не спать ночами, учить Борьку ходить, говорить, кидать мячик. Но результат меня порадовал: наверное, чтобы понять, что такое дети, нужно быть родителем и девочек, и мальчика. Потому что Борька – совсем другой: упитанный, гораздо плотнее, крепче и сильнее Маши и Лиды, какими они были в его возрасте. Он с первого дня поднимает и поворачивает голову, а если его положить на живот, ползет, загребая ручками и ножками. Словом, я не разочарован результатом – наоборот, очарован.

Сил, правда, требуется теперь гораздо больше. Учусь их экономить – если нет никакого дела, впадаю в спящий режим, как компьютер: сплю в автобусах, иногда даже стоя. А вагон метро стал моей избой-читальней: где еще можно остаться наедине с книгой, как не здесь? Я все чаще соглашаюсь с кем-то сказанной фразой: «Счастье – это когда все дома и когда все спят».

Мама: Родители болеют, чтобы отдохнуть. Мне скажут: говори за себя! Говорю: я болею, чтобы отдохнуть. То есть когда я понимаю, что жизнь в доме не остановится от того, что я полдня проваляюсь на диване с книжкой, а я вот-вот начну орать на всех уже совсем по любому поводу, я позволяю себе сказать фразу: «Я плохо себя чувствую, мне надо полежать». Оправдаюсь сразу: я делаю это крайне редко и никогда не применяю болезнь как форму наказания или сведения счетов.

Болезнь вообще, на мой взгляд, часто является для взрослых способом избежать чего-либо нежелательного. Я знаю людей, которые заболевают, когда слишком устают – это их форма приведения себя в порядок. Поболел два дня – и опять огурец-молодец!

А у одной моей близкой родственницы болезнь давно превратилась в форму шантажа окружающих: когда кто-то делает что-то не так, как ей нужно, в ее жизни сразу появляются «скорая», сердечный приступ, далее – по всем известному списку. К минусам ее стратегии надо отнести тот факт, что когда она действительно заболела и попала в больницу, никто в это не поверил и два дня к ней никто не приходил. А в остальном шантаж болезнью работает безотказно. Со взрослыми. С детьми – не проходит. Подтверждение тому видела неоднократно на своих детях. Когда эта моя родственница приезжает к нам и начинаются бесконечные ее «Я не слышу! Говори громче!», дети просто через какое-то время разворачиваются и перестают ее замечать, потому что им становится неинтересно. Они хотят отклика, взаимодействия, прямой и быстрой реакции. Они хотят играть. Все время. Каждую минуту. Играть разнообразно, весело, активно. Поэтому они все время ищут товарища для игр. Тот, кто все время болен или занят, им не товарищ и быстро выпадает из их жизненного круга.