И стиль сексуальности, близости тоже напрямую зависит от того, как ребёнок воспринимал свою маму. То есть если ваши сексуальные отношения достаточно грубые, то партнер общается с вами на своём языке, на языке своей боли. Знайте, что все наше сексуальное проявление напрямую зависит от восприятия родительской системы.
Так вот, мама могла не воспринимать папу как мужчину, потому что вечно требовала от него выполнения действий, а он вечно делал это только через силу или скандал. Мама могла устать от этого, потому что хотела, чтобы мужчина видел сам, что нужно сделать, и не тормозил, а делал. Ей нужна была взрослая мужская ответственность в виде «не планируй ничего на субботу, мы едем отдыхать» или «завтра едем выбрать тебе подарок». Или «сегодня я сделал новые подоконники, так будет удобнее». Или «что-то у нас начал подтекать туалет, я уже вызвал мастеров, завтра все починят». И все это просто по умолчанию, не ожидая от женщины «звездочки», то есть что-то твердое, в присутствии чего женщина действительно может почувствовать себя слабее.
И это не маска силы – это внутренняя мужская сила. И здесь не про «подкаблучников» и не про «хорошесть». Это обычно и это нормально, когда вот так. Когда мужчина не ждет команд или упрашиваний в свой адрес, а делает все в рамках своей семьи для ее комфорта. Но если так было в вашей системе, что кто-то кого-то пилил, чтобы другой делал, значит это выбор двоих людей, так двоим привычнее жить через призму своих родительских семей.
Догадайся, что у меня внутри, о каких своих переживаниях я тебе кричу
Все наши действия, все наши проявления чувств, все наше поведение, все наше восприятие, все наше отношение к другим – это мир, в котором мы росли, мир, который окружал нас, примеры, которые мы впитали и, хотим мы того или нет, во взрослой жизни мы не просто встречаемся и строим – мы делимся чувствами, пусть и через причинение боли другому: так мы хотим, чтобы партнер прочувствовал то, что чувствовали мы.
Вместо понимания и формирования душевной близости, вместо того, чтобы понять себя и проработать свои триггерные комнаты, мы начинаем разрушать себя, затем близких людей.
Либо ждем от кого-то того, что он не в силах сделать, и мы даже намеренно выбираем такого человека, потому что наше привычное состояние – что так делали наши родители. Точнее, не делали того, чего мы ожидали от своих собственных партнеров.
Либо начинаем поступать с людьми так, как с нами поступали, либо поступать с людьми так, как боялись, что с нами так поступят.
Либо выбираем людей, которые нам подтвердят наше привычное состояние «я там не нужен был, и тут тоже не нужен».
Чтобы четко увидеть внутренний мир человека, достаточно посмотреть на него, посмотреть на его поведение и послушать внимательно то, о чем он говорит. Люди говорят и делают так, как, по их мнению, поступали с ними. Так мы поймем все страхи человека и то, чем он жил. А спросив его, что точно он не примет в отношениях, и услышав его ответ, мы узнаем его прошлое, его восприятие родительского домика и, возможно, его прошлых отношений.
Обсуждающие боятся стать обсуждаемыми,
высмеивающие —быть высмеянными,
кричащие боятся криков,
для молчащих самый большой страх —игнорирование,
изменяющие боятся измен,
преданные – предательства,
брошенные – ревнивы,
подавленные – подавляют.
Все это то, чем делится каждый человек в мире друг с другом, это наш эмоциональный язык, или ментальный, называйте как угодно, суть не поменяется. То есть мы делимся с другими тем, как, по нашему восприятию, поступали с нами. И некоторым людям все равно, по каким причинам так поступали в родительском домике, они их не хотят замечать или не хотят замечать, что история партнерства и взаимодействия вовсе не относилась именно к ним. В голове у них одна фраза: