Когда Василия Родзянко рукополагали в епископы, он спросил Антония Сурожского: кому оказывать послушание, если он сам станет епископом? Ответ был: проявлять послушание можно в отношении каждого. Если просьба человека не противоречит совести и не противоречит Евангелию, то можно ее исполнить.

Но мы часто встречаем ситуации, когда нам просто не хочется. Я даже себя помню, когда я еще не был христианином. Смотришь какой-то глупый сериал, а там друзья ждут либо в гости, либо мы встречаемся, чтобы куда-то идти. Позвонят: «Ты где?» Отвечаешь: «Я уже иду». А сил подняться нет. И тебе надо выяснить, найдет ли детектив убийцу, причем ты не знаешь, что было в начале, но выяснить надо: догонит – не догонит. И реально – не подняться. Тебе говорят: «Ну всё, мы поехали!». Отвечаешь: «Ну, да, езжайте…».

Потом себя казнишь, коришь, но сделать ничего не можешь. Так и с наркоманом, когда у него начинает действовать тяга. Он не врал, он искренне говорил, что любит маму, и обещал больше никогда этого не делать. На тот момент он был искренен, но когда начинает действовать тяга, состояние становится неуправляемым.

Не надо что-то делать через «не могу» и «не хочу». Без фанатизма, конечно. Если мы трое суток не спали, а нас просят что-то сделать, то надо извиниться и лечь спать. Но когда там, где это посильно, мы приучаем себя встать и сделать что-то, например, по дому, помыть посуду, когда мама просит – не «потом, когда фильм досмотрю», а сделать это сейчас.

Иногда у нас рождается легкая печаль, если мы что-то делаем ради ближнего, а наши планы не сложились. И для нас эта легкая печаль, по сути, навык преодоления какого-то зависимого поведения. Мы на маленьком примере учимся преодолевать что-то большое.

И египетские отцы свидетельствуют, что тот, кто не привык к послушанию, не способен преодолеть ни страсти вожделения, ни гнева. Сейчас же много подобных страстных влечений, любовная зависимость, в том числе… Это, по сути, та же тяга, только к человеку, который тебя не любит, который над тобой издевается, но его невозможно забыть. Люди кончают с собой из-за несчастной любви. «Страдания юного Вертера» очень хорошо описывают подобную историю.

Когда начинает действовать это неуправляемое состояние, человек не может ничего противопоставить, потому что он не привык себя никак ограничивать. Родители должны это каким-то образом учитывать в воспитательном процессе.

Например, в одном семействе ребенок не умел делиться. Мы пили чай, была тарелка сырников, я хотел взять один, а ребенок закричал, что он не даст. И мама, и папа пытались уговорить, что надо отца Прокопия сырником угостить, но – нет, моё и всё!

Какой здесь принцип? Если ничего не понятно, как в компьютерных играх засветка, остается только один вариант. Значит, не надо его упускать. Остался только вариант с сырником – значит, надо его довести до конца. И вот через два года мы собрались снова в этом семействе, поиграли с детьми, а потом сама эта девочка встала к плите. Бабушка уже наготовила пирожков, а она нажарила сырников и угощала отца Прокопия.

Процесс зависимого поведения выстраивается с детства, а новым навыкам можно учиться и в процессе игры. Эту же девочку во время игры в жмурки заперли в угол, и она стала от страха верещать. Это было совсем не логично, потому что так она себя только выдала, и ее легче стало поймать. В такой момент родители, не прибегая к морализаторству, через игру могут учить ребенка сдерживать свои эмоции. Например, здесь она могла бросить в сторону ботинок, отвлечь человека, с которым играла, и тихо прошмыгнуть. Если же такой момент не будет преодолен, человек не научится себя сдерживать, позднее это может привести к каким-то опасным последствиям. Так через игру с самого детства родители должны фиксировать подобные элементы.