– Вы садитесь, садитесь! – Старичок-психиатр постучал ладошкой по полу рядом с собой. – В ногах правды нет.

Автандил опустился рядом, приняв ту же странную позу по-турецки. Старичок похлопал его по плечу.

– Придон Сулаберидзе! Не меньше! Позвольте? – он протянул Оксане руку – она с радостью отдала старичку его айфон. – Вот, смотрите! – он быстро нашёл в айфоне видео, включил просмотр и протянул незадачливому грузину. В палате телефонно загудели дудки. Автандил беспомощно пялился в экран. Тощий малыш лет пяти яростно перебирал ножками с совершенно зверским выражением лица.

– И какая разница, что для моей дочери никто так и не исполнил узаконенную пляску любви, если у меня есть такой шикарный внук, а?! Что скажете?!

Он пристально посмотрел на Автандила.

– А моя крохотная внучка – она уже сейчас гулит, как… Тамара Гвердцители так «Арго» не исполняет, как моя крохотная Наночка гулит! Сейчас я вам… – Он снова взял свой айфон.

– Нана… – вдруг жалостно обратился Автандил под кровать. – Наночка! Тебя никто не будет ругать! Нана! Кто у меня?.. Внук или внучка?

– Внучка, папочка. Внучка!

Нана очень шустро выползла из-под кровати и бросилась на шею отцу. Она заплакала. Он заплакал. Но это были слёзы радости, прощения и приятия.

– Ну вот и хорошо. Вот и хорошо, – старенький седенький психиатр снова похлопал Автандила по плечу. Санитар помог ему подняться. – Вот и хорошо, вот и славно. Как есть моя семья проживает в Российской империи с тысячу восемьсот первого года и я безнадежно испорчен всем этим русским, я вам так скажу! – Под счастливые всхлипы он обратился почему-то к Оксане Анатольевне: – Не важно, чей бычок вскочил – телёночек-то наш! Или как говорят у нас в Грузии: большое дерево сильный ветер любит. Хотя, может быть, это для другого случая.

– Сюда тоже можно! – кивнула Оксана.

– Автандил наш явно не вчера с гор спустился. Просто горячи мы, грузины. Горячи. Но добры и нежны!

– И отхооооодчивы! – Совсем растёкся по полу новоявленный дедушка, обнимающий свою неразумную юную дочь, ставшую мамой.

– Спасибо вам огромное! – Говорила Оксана Анатольевна, провожая старичка-психиатра к его специализированной карете.

– Ну что вы! Это всего лишь моя работа! К тому же – приятная её часть. Мы с коллегой, – он кивнул на огромного спокойного санитара, – все сутки занимались таким… Лучше вам и не знать, деточка! А тут всего лишь любящие друг друга отец и дочь. Казус недопонимания.

– Но как же здорово, что вы грузином оказались!

– Это вы нашего Петра Валерьяновича ещё таджиком не видали! Абдушукуром Файзиддиновичем! – Впервые за всё время подал голос санитар.

– Просто я старый добрый образованный еврей! – Радушно развёл руками сухонький седенький врач-психиатр, обаятельно улыбнувшись Оксане.

– Но рисунки, рисунки внука!

– Люблю, милая, Нико Пиросмани. Ничего с собой поделать не могу. А при нынешнем развитии технологий разыскать в Интернете что угодно – танец маленького мальчика или песни маленькой девочки – занимает считанные секунды.

– Но у вас же самого есть внуки?!

– Есть. И внуки есть. И внучки. И незамужняя дочь. Тут всё абсолютная правда. От чистого сердца. Любая манипуляция во благо должна быть искренней и происходить от чистого сердца. Без души, так сказать, и помыслов высоких живых путей от сердца к сердцу нет, как сказал немец Гёте. Счастливо оставаться!

Оксана некоторое время смотрела вслед отъезжающей машине. «Были же люди! – думала она. – Почему были? – есть!» Одна такая встреча с таким человеком – стоит того, чтобы жить. Как быстро он всё сразу понял. Как быстро оценил-решил. Ему бы священником. Или – переговорщиком. Ну? А психиатр – он кто? Врачует души. Образумливает. Ведя из тьмы на свет. Словом можно убить, словом можно спасти…