– Но где же мы в таком случае?

– Говорю же: не знаю! Мы были в обсерватории. Она задрожала. Я подумал, что началось землетрясение, и мы – я и Мартина – выбежали. На лестнице столкнулись с Мишелем, и почти тотчас же нас всех выкинуло наружу. Мы потеряли сознание и потому ничего не видели.

– Зато я видел, – проговорил я, вздрагивая. – Видел, как горы вместе с обсерваторией исчезли в каком-то мертвенном свете. Потом меня тоже вышвырнуло, а когда я пришел в себя, лаборатория снова стояла на своем прежнем месте.

– Подумать только! – горестно воскликнул дядя. – Из четырех астрономов ни один не был свидетелем всему этому!

– Мишель видел самое начало. Кстати, где он? Что-то он долго…

– Действительно, – согласилась Мартина. – Пойду посмотрю.

– Нет, лучше схожу я. Но, дядя, умоляю, скажите: где мы, по-вашему, очутились?

– Повторяю тебе: не знаю! Но уж точно не на Земле. И может быть, даже не в нашей Вселенной, – добавил он вполголоса.

– Значит, о Земле мы теперь… можем забыть навсегда?

– Боюсь, что да. Но займись лучше поисками Мишеля.

Я увидел его, не пройдя и нескольких метров. С ним было двое мужчин: брюнет лет тридцати и рыжеволосый крепыш, которому на вид было под сорок. Мишель представил нас друг другу, что, учитывая обстоятельства, показалось мне комичным. Это были Симон Бевен, инженер-электрик, и Жак Этранж, инженер-металлург, директор завода.

– Мы пришли узнать, что случилось, – объяснил Этранж. – Сначала мы, правда, спустились в деревню: там уже работают спасательные команды, и мы послали им на помощь своих рабочих. Церковь обрушилась. Мэр, его жена и дети оказались погребенными под руинами мэрии. По первым донесениям, в деревне около полусотни раненых, несколько человек получили весьма тяжелые травмы. Помимо мэра с семьей, одиннадцать погибших. Но большинство домов уцелело.

– А у вас на заводе? – спросил мой дядя.

– Ущерб невелик, – сказал Бевен. – Вы же знаете, каковы эти сборные конструкции – они легкие и монолитные. На самом заводе вырвало из пола несколько станков. Моя супруга получила несколько глубоких порезов. Других пострадавших нет.

– Среди нас есть хирург. Мы сейчас же пошлем его в деревню, – сказал дядя. Затем, повернувшись к нам с Мишелем, добавил: – Вы двое, помогите-ка мне: нужно добраться до дому. Мартина, приведите Менара. Пойдемте с нами, господа.

Войдя в дом, мы увидели, что Вандаль и Массакр потрудились на славу: все снова было в полном порядке. Мой брат и Бреффор лежали в постелях. Массакр собирал свой медицинский саквояж.

– Спущусь вниз, в деревню, – сказал он. – Полагаю, там для меня тоже найдется работа.

– В этом вы правы, – отозвался дядя. – Эти господа только что оттуда; раненых там хватает.

Я присел на краешек кровати Поля:

– Как чувствуешь себя, старина?

– Прекрасно. Разве что нога немного побаливает.

– А Бреффор?

– Тоже неплохо. Уже пришел в сознание. Все обстоит не столь серьезно, как можно было подумать.

– Тогда и я схожу в деревню.

– Ступай, – согласился дядя. – Мишель, Мартина, Вандаль, вы тоже идите. Мы с Менаром управимся без вас.

Мы ушли. По дороге я спросил у инженеров:

– Есть хоть малейшее представление о масштабе катастрофы?

– Нет. С этим придется подождать. Сначала займемся деревней и ближайшими фермами, а уж что там дальше, посмотрим потом…

Главная улица была практически вся завалена обломками домов, зато другие, поперечные, улочки почти все уцелели. Больше всего пострадала центральная площадь: располагавшиеся на ней церковь и мэрия превратились в груду развалин. Когда мы подошли, из-под обломков как раз извлекали труп мэра. Среди спасателей я отметил для себя одну группу, которая действовала наиболее слаженно. В какой-то момент от нее отделился некий молодой человек и подошел к нам.