Она отломила сразу половину чизкейка, наколола на вилку.

Сначала девочки позировали, разодевшись, как куклы, потом решили выйти под дождь и сделать эпичные фотографии в мокрых футболках (девять градусов тепла никого не смутили), и закончилось всё пижамами в лиловых тонах и горячим какао с зефиром. Всё нежно и мягко. Если бы Лиз предложили проделать то же самое за деньги, она выставила бы ценник, как за свадебную фотосессию.

– Я не то имела в виду, – отмахнулась Пэйшенс, глядя, как пирожное исчезает с тарелки. – Что думают родители про твоё увольнение?

Ах да, увольнение…

– Ничего, – пожала плечами Лиз. – Я не сказала.

Глаза подруги удивлённо расширились:

– Опять?!

Лиззи кивнула.

– Но уже месяц прошёл! Что ты собираешься делать?

– Работать, – лаконично заметила она.

– Лиз, так нельзя. Они ведь гордятся тем, что ты устроилась в «Сидни-энд-Брок».

– Вот поэтому им и не нужно знать. Не хочу их расстраивать. Мне иногда кажется, что я зря ушла, и там было не так уж плохо.

Пэйшенс нервно фыркнула.

– Но только не тогда, когда этот жирный урод Брок хватал тебя за задницу и зажимал в пустом лифте.

– М-да…

Подошёл официант с одинокой чашечкой эспрессо на подносе. Молча поставил напиток перед Элизабет, молча забрал пустую посуду и молча удалился.

– Лиз, ты правильно сделала, что ушла, – проговорила Пэтти, дождавшись, когда парень отойдёт. – Эта профессия никогда тебе не подходила. Тебе просто нужен был пинок, чтобы всерьез заняться фотографией. Жаль, конечно, потраченных лет и денег, но родители тебя любят, и ты уже достаточно взрослая, чтобы самостоятельно принимать решения.

– Скажи это моей маме. Она заявила, что мой переходный возраст затянулся.

– Правда? – Пэтти хохотнула. – Ну, твои волосы сейчас и правда как у девочки-анимешницы.

– У анимешниц «фуксия»! – возмутилась Элизабет. – А у меня «пепельная роза»!

– Да я шучу, – подруга потянулась к тарелке Лиз и беззастенчиво украла у неё кусочек чизкейка. – Кстати, что за номерной знак ты мне сбрасывала? Я ничего не поняла.

Кстати о номерных знаках…

– А, это… Да так. Можешь удалять. Меня вчера подвёз один парень… Внушительный. Напугал.

– Настолько внушительный?

Элизабет уже сама сомневалась.

– Большой, рыжий, с кольцом в губе, – пробормотала она, уставившись в свою чашку. – А на полпути с серьёзной миной заявил, что не собирается меня насиловать. Кто вообще вот так говорит об этом?

Пэйшенс тихо рассмеялась:

– Да брось, он же веселый! И что ты ответила?

– «Спасибо».

– «Спасибо»? – вот теперь она захохотала громко и заразительно. – Лиз, ты очаровашка! И что было дальше?

– Что?

– Ну ты знаешь… Вы обменялись номерами? Он симпатичный?

Элизабет закатила глаза:

– Пэйшенс! Я думала только о том, чтобы быстрее доехать.

– Что за предвзятое отношение? Могла бы познакомиться с классным парнем.

– Ты не можешь знать, что он классный.

– Уверена в этом.

Лиззи предпочла отмолчаться, спрятав лицо в чашечке эспрессо. На душе и без того остался непонятный осадок после этой поездки. За прошедшие сутки стало казаться, что она нафантазировала всякий бред и выставила себя дурой. Парень, в общем-то, не сделал ничего, чтобы произвести плохое впечатление. Наоборот, был терпеливым, а синие глаза улыбались, даже когда их обладатель пытался оставаться серьёзным. Лиззи это заметила. Она не очень его рассматривала, но успела увидеть, как он покусывал тонкое кольцо в уголке губы, когда пытался сдержать смех. На его месте Элизабет, наверное, тоже было бы весело. В той машине она вела себя, как настоящая дикарка. И даже не спросила, как его зовут.

– Когда ты уезжаешь? – вдруг спросила Пэйшенс, окончательно присвоив себе вторую тарелку с чизкейком.