– Бедная девочка, как же тебя угораздило потеряться? Конюхи обязательно будут наказаны за то, что не отправились сопровождать тебя! – уверяла она. – Сейчас я собственноручно изготовлю отвар, который к завтрашнему утру поставит тебя на ноги. Вот увидишь, к приезду его высочества наследника Кортена ты и забудешь об этой досадной неприятности.

Лия прикрыла глаза и покорно отдалась в руки набежавших служанок. Под строгим надзором герцогини они раздели молодую хозяйку и поместили её в ванну, куда дени Ралита вылила зелья сразу из нескольких пузырьков. Девушка ещё помнила, как мачеха поднесла к её губам горячий отвар, приятно пахнущий малиной и корицей, как в комнату зашла Росинка, и герцогиня, выгнав всех служанок прочь, велела дочери срезать прядь волос сестры, как они вдвоём помогли ей выбраться из ванны. Потом в комнату зашёл кто-то ещё. То, что было потом, вспоминалось урывками. Кажется, от жуткого запаха палёного волоса и серы щипало в носу и в горле. Кажется, ей давали пить какую-то жуткую гадость. Кажется, читали длинный заговор, суть которого всё ускользала. Кажется, Росинка пыталась возражать и умоляла мать не делать этого, а заботливая дени Ралита злым голосом отвечала ей, что времени совсем нет, и, если некоторые дуры даже убежать из дома как следует, не могут, то нужно им в этом помочь. Хорошо запомнилось одно – боль в теле всё возрастала. Она была везде. Болели кости и кожа. Глаза и зубы. Огненная боль выворачивала внутренности. А рядом стонала и плакала младшая сестрёнка. Потом ощущение реальности происходящего ушло. И осталась одна боль. Боль, которая длилась вечно.

– Маритка, лентяйка лежебокая! Опять всю ночь на сеновале ёрзала! Поднимайся немедленно! Помои не вынесены, овощи не чищены, а ты дрыхнешь, как будто это тебя замуж за принца забирают! – врывался в сон противный визгливый голос.

Лия с трудом раскрыла глаза. Неужели ночной бред до сих пор продолжается? Она лежала на тощей дерюжке в незнакомой комнате, дощатые стены и потолок которой медленно кружились под навязчивый неумолкающий звон. Девушка осторожно приподнялась на своём неудобном ложе и огляделась. Кругом были лари с крупами и зерном и полки с продуктами. Неужели она находится в кладовой? Крепкая дверь с треском распахнулась, и в комнату ввалилась толстая бабища, опоясанная в меру чистым фартуком. Она упёрла в бока мощные руки и снова заорала:

– Поднимайся, кому говорю, работы перед приездом гостей немеряно! Нашла место, где ночевать, как будто своей койки мало!

Лия огляделась. На кого же так кричит эта ужасная женщина?

– Чего озираешься? Хахаля вечорашнего ищешь? Ох, Маритка, догуляешься, ох, догуляешься, беспутная, – бабища осуждающе покачала головой.

Кажется, ту нисколько не удивило, что она обнаружила в кладовке хозяйскую дочь. А может, просто никогда её не видела? Лия эту женщину точно не помнит. Ну конечно, вульгарная особа её просто не признала.

– Помогите мне добраться до малой гостиной, и можете быть свободны, – слабым чуть хриплым голосом ответила девушка.

Смех у бабищи оказался ещё более противный, нежели голос. Она хрипло повизгивала на вдохе и трясла всеми своими рыхлыми подбородками.

– Ну, девка, ну, повеселила! А теперь, живо на кухню! – женщина вытащила из-под опояска полотенце и больно ударила им Лию, едва не попав по лицу. Той едва удалось увернуться.

Девушка в негодовании подскочила, но не рассчитала силы. Голова закружилась, и она стала падать в объятия этой хамки.

– Эт-та ещё чего? – как бы ни была груба женщина, но упасть Лие она не позволила. – Чего это шатает тебя во все стороны? Али ты уже того, добегалась? Ох, Маритка! И так уже косы дальше некуда обрезаны, а ты всё ноги раздвигаешь!