Хороший парнишка. Да уж, это Арчи Эндрюс. И хороший друг – по крайней мере раньше был.

– Хотя… нет, пожалуй, – прервал мои размышления Поуп. – Я его уже несколько дней не видел, как минимум. Не знаю, чем уж он так занят. В последний раз он сидел тут с тобой в тот вечер, когда была гроза. Неделю назад?

– Точно.

В тот самый вечер, когда он рассказал о своих песнях. И когда мы договорились съездить в Сентервиль.

– И вообще, разве это не я должен спрашивать тебя, чем занимается Арчи? – продолжил Поуп. – Вы ведь всегда были не разлей вода, верно?

Он говорил так, будто просто поддерживал беседу, но я знал, что Поуп ловит каждое слово, малейшее изменение лица. Он ничего не упускает.

– Наверное, все в этой жизни меняется. – Наконец-то я вслух признал неизбежное. – Даже в нашем сонном, старом Ривердейле.

Словно в ответ на мои слова, звякнул колокольчик над дверью. Этот звук идеально укладывался в ход нашего разговора, и на мгновение мне померещилось, что мы каким-то образом одной силой мысли призвали Арчи в кафе. Но это был всего лишь Дилтон Дойли. Наверняка только что вернулся из очередного похода со своими скаутами – опять они учились выживать в условиях дикой природы по безумному сценарию, который измыслил Дойли.

– Кстати о предсказуемости. – Я вздернул бровь: Дилтон вывел девиз скаутов «будь готов» на совершенно новый уровень.

Дойли бросил на меня хмурый взгляд и поправил красную бандану (справедливости ради, выражение лица у него всегда хмурое и напряженное).

– В наше непростое время необходимо уметь предсказывать любые, даже самые непредвиденные обстоятельства, Джагхед. – Он отбросил прядь густых волос, упавшую на очки. – Не все могут позволить себе роскошь бегства в… – он махнул рукой в сторону моего ноутбука, – вымышленную реальность.

– Ладно, хорошо, – согласился я. Накручивать Дилтона не хотелось. – Непростое время, как скажешь. А я-то, дурак, только что назвал Ривердейл сонным городком. – Я пожал плечами. – Никаких неожиданностей.

Если не считать того, что происходит с Арчи.

– Ну, кроме того случая, когда Уэзерби вызвал тебя к себе на ковер за то, что ты принес в школу… кажется, нож?

Это случилось в мае, прямо перед экзаменами.

Дойли помрачнел еще сильнее:

– Карманный нож. Стандартный нож из набора скаута. Это просто смешно. Но такая уж моя судьба. – Дилтон решительно кивнул, будто убеждая самого себя в правдивости собственных слов. – Ты даже не представляешь, каково это, знать, что случится что-то ужасное. Быть уверенным в этом. Но не знать, что именно и когда.

– Дилтон, тебе говорили, что ты зануда? – Я улыбнулся, показывая, что это дружеская шутка. (Мне такие вещи постоянно говорят. А рыбак рыбака видит издалека, и все такое.)

– Мой папа всегда говорил: «Мир жесток и не прощает ошибок. Сама Вселенная пытается нас уничтожить. И далеко не всегда все к лучшему».

Я вспомнил о маме, представил личико оглянувшейся назад Джеллибин, сидящей в детском кресле на заднем сиденье машины, когда они уезжали.

– Что правда, то правда.

– Оглянись вокруг, – продолжил Дилтон, будто на линолеумном покрытии стойки Поупа были начертаны знамения, приоткрывающие будущее. – Разве тебе самому не кажется, что не случайно праздник выпал на кровавую луну?

– Я… честно говоря, этого не знал. – И я понятия не имел, что такое «кровавая луна», но говорить об этом не стал. – Дилт… Уэзерби не советовал тебе… м-м-м… ну, немного расслабиться, а?

Испепеляющий взгляд Дойли, непонятное настроение Джейсона Блоссома – определенно, у Поупа сегодня царила весьма странная атмосфера.

– Да что этот Уэзерби знает? – презрительно фыркнул Дилтон. – Он, да и все остальные, прячет голову в песок, как страус. Конец света уже близок. И мы с моими скаутами будем готовы к апокалипсису.