– Я ее уже отругала как следует. Хватит с нее.

– Где письмо? – спросил Федор Васильевич.

– Зачем тебе? Что ты хочешь с ним делать?

– Ничего не хочу. Ты его спрячь-ка подальше, и матери не говори. Так будет лучше.

И он и она рассердились на Таисью Макаровну почти одинаково – это сблизило их, и когда легли ночевать, они долго не спали, перешептывались, обсуждая событие. Федор Васильевич говорил жене, что за ними здесь тоже есть грех, и немалый, а Нина Петровна отказывалась:

– Ты сам-то подумай, ну чем ей мы не угодили? Живет, горя не знает… Я уж и так и этак стараюсь, чтобы ей поспокойнее было. Разве не так?

– Так-то оно так, – соглашался Федор Васильевич. – Но все-таки ей у нас не хватает чего-то.

– Да господи, Федя! У нее же всё есть – и в тепле, и в покое. Комнату отдельную освободили ей… Чего еще надо старухе-то?

– Да как же ты не понимаешь? Ей хочется в нашей жизни участвовать, а не просто так. Она мне однажды сказала об этом… Вот бы ей дело какое найти. А то кроме помойного ведра у нее никакого занятия нет, смешно даже.

– Ну вот еще цветы она свои лепит, тоже работа, – неуверенно предположила Нина Петровна.

– При чем тут цветы? Надо как-нибудь сделать, чтобы она у нас была не лишняя в доме. Я не знаю…

– Ой, Феденька, слушай… придумала!

– Что ты придумала?

– Да вот эти цветочки-то… У нашей одной продавщицы мать точно таким же делом занимается. И не просто для удовольствия, а по заказу! Она их делает, цветочки, а потом сдает, и ей даже деньги платят за это. Деньги не ахти какие, но все-таки… ведь не в этом же дело, правда?

– А куда она сдает их?

– Да есть тут одна контора… Мы давай вот что. Я завтра все разузнаю, посоветуюсь с этой продавщицей, спрошу у ней, как и что. И тогда уж тебе расскажу, ладно?.. А теперь давай спать.

Всюду были цветы. В хрустальных вазочках и тонких стаканах, на столе и серванте, в большой комнате и в супружеской спальне. Даже к шторам приколоты несколько хризантем. Старуха бродила по квартире, подолгу разглядывала яркие сухие букеты, и за два дня не прибавила к ним ни цветочка. Сын и невестка стали ласковы и внимательны, заговаривали с ней, задавали вопросы, но старуха отмалчивалась.

На третий день, когда она уже пообедала, в дверь позвонили.

– Здесь живет Зозуля Таисья Макаровна? – спросила улыбающаяся приветливая женщина, держащая в одной руке объемистый саквояж, а в другой книжечку с записанным адресом.

– Это я, – сказала старуха.

– Здравствуйте, очень приятно! – женщина решительно посторонила Таисью Макаровну и вошла.

– Вам, наверное, Федор Васильевич нужен или Нина Петровна? Так они на работе и не скоро придут, – торопливо проговорила старуха.

– Да зачем они мне? – засмеялась нежданная гостья. – Ведь это ваши изделия? – она указала на бумажный букет, украшающий тумбочку с зеркалом.

– Это? – удивилась Таисья Макаровна. – Да, это мои.

– Ну вот! Значит, все правильно! – женщина резким движением расстегнула «молнии» своих зимних сапог, сбросила их и осталась в чулках. – Ну, что же мы стоим здесь? Ведите меня, показывайте вашу работу. И будем оформлять соглашение. – Она подхватила саквояж и проследовала за Таисьей Макаровной в комнату, не снимая пальто.

– Замечательно! Просто чудесно! – высказалась она, быстрым взглядом окинув многочисленные цветы, украшающие богатую мебель. – Как раз то что нам нужно!

Она села к столу, открыла саквояж, извлекла пачку бланков. Приготовила авторучку, посмотрела на старуху с улыбкой.

– Ну что, Таисья Макаровна? Значит, будем сотрудничать? – И стала быстро заполнять бланк, приговаривая: – Ваши изделия очень красивые, оригинальные, они пойдут у нас по первой категории. Только я вам советую в будущем ограничиться одним наименованием. – Она огляделась по сторонам. – Ну, вот хотя бы эти хризантемы… Приспособитесь, набьете руку, и они у вас хорошо пойдут, как с конвейера. Инструменты, материалы – это все мы вам предоставим, я через пару дней занесу. Работу вашу будем оплачивать сдельно, сколько цветочков, столько пятачков, хризантемы по гривеннику… О, да у вас и гладиолусы есть? Ну, с вашим умением вы у нас будете хорошо зарабатывать!