– Мать моя женщина. – Выдохнул он пораженно.

– Что? – Спросил Вальмонт, которого тоже мучило чувство смутного узнавания, при взгляде на карту. Такое же ощущение возникает, когда видишь старого знакомого, которого не видел лет двадцать, и теперь смотришь в смутно знакомое лицо, и не знаешь, кто это.

Вместо ответа, Гарвель быстрыми росчерками соединил все точки пятью линиями. И теперь уже пораженный вздох вырвался из груди инквизитора. Огромная пентаграмма заключала в себя город, упираясь лучами в три окружающих город деревеньки. А Гарвель уже отошедший от удивления внимательно рассматривал оставшиеся незатронутыми точки.

– Вскоре будут еще жертвы. – Наконец произнес он.

– Конечно, когда они совершат задуманное, я думаю, от города останется пепелище. – Ехидно добавил Инквизитор, пытаясь за сарказмом скрыть свой страх.

– Нет. Пентаграмма – это просто запасенная сила. Для призыва нужны направляющие руны. – Пояснил Гарвель. И ткнув в несколько мест за крепостной стеной, добавил. – Ритуалы пройдут здесь, здесь и здесь.

– Понятно. Жителей отловят в городе, а затем отвезут в места жертвоприношений. – Начал прикидывать дальнейшие действия Вальмонт.

– И еще времени у нас чуть меньше недели. – Задумчиво добавил Гарвель.

– С чего ты взял?

– Столько времени осталось до полнолуния. – Сказал Гарвель, и в комнате повисла тишина. Наконец, оторвавшисьот исполняющих безумный танец мыслей, Гарвель предложил. – Ну что пошли, послушаем моего соглядатая. Вальмонт замедленно кивнул, соглашаясь, и уже выходя из комнаты, обернулся. Повинуясь его взгляду, бронзовые гвоздики, удерживающие карту на стене, зашатались, и выпали, а карта, свернувшись в рулон, плавно пролетела через всю комнату и упала инквизитору в руку. И тот, сжимая тубус под мышкой, вышел из комнаты.

Стражник, стоявший за дверью, открыл было рот, чтобы возмутиться, но столкнувшись с горящим взглядом инквизитора, побледнел, ссутулился и промолчал. Лучше было вызвать гнев начальника стражи, чем инквизитора.

В городском застенке, что находился неподалеку от казарм городской стражи, царили мрак, боль и безнадежность. Казалось, что даже стены здесь страдают. Эманации боли и страха были столь сильны, что можно было призвать свободного демона даже без знаков и рун лишь силой его имени.

– А здесь, похоже, еще и пыточная. – Потянув носом, спертый воздух насыщенный запахом испражнений и тления, заявил Гарвель.

– Какая тюрьма без пыточной? – Поразился неосведомленности Гарвеля инквизитор. Однако Гарвель вместо ответа одним духом произнес настоящее имя Хаага.

– Слушаю хозяин. – Пропищал соткавшийся из воздуха имп.

– Рассказывай, что удалось узнать. – Приказал Гарвель. Инквизитор громко хмыкнул. А когда Гарвель перевел на него вопросительный взгляд и спросил. – Так это его видели стражники? – Имп услышав его слова, попытался поковырять задней лапкой пол, как делали порой смущенные люди, но получалось у него это плохо, возможно потому, что он висел в метре от пола.

– Да. – Ответил Гарвель пристально глядя на своегокрылатого разведчика.

– Гм… Мне его несколько иначе описывали. – Проговорил инквизитор с улыбкой. И добавил серьезным тоном, за которым крылся гомерический хохот. – Двухметрового роста; видом жуток; пасть зубастая, способная проглотить солнце; глаза, смотрящие прямо в душу; крылья, ударом способные пробить крепостные ворота. – Уже едва удерживая хохот, закончил Вальмонт.

– Гарвель, давя смех, перевел грозный взгляд на импа, и тот поспешно запищал, оправдываясь. – Хоззяин, я думал, они пьяны! Лежали у таверны и не могли даже пошевелиться! Лишь замычали, когда я рядом пролетел. – Теперь уже и Гарвель взорвался смехом, представив какой ужас пережили в стельку пьяные стражники, увидев крохотного импа. Отсмеявшись, он требовательно взглянул, на хитроватую морду Хаага, И тот покорно вздохнув, начал свой рассказ.