А с небольшим апгрейдом глаз можно смириться.

Пока возвращались в комнату, я все обдумывала, с чего вдруг радужка поменялась. Ну не просто же так.

— Марика, — остановила я девушку, — а можно я на твои глаза взгляну?

— Конечно, — девушка недоуменно пожала плечиками.

Встав напротив нее, я присмотрелась. Так и есть, зеленые глазки также окольцовывала черная окантовочка.

— А что вы там ищите? – полюбопытствовала Марика.

— Радужная оболочка черным обведена,— объяснила я, что рассматриваю.

— Ну да, это у всех левутов так, — шепотом, словно раскрывая великую тайну, ответила она.

— Ага, — поняла я что к чему. — Расовые особенности.

Рыженькая закивала. Но у меня-то откуда они?! Я же не левут, а европейка. Может, чтобы не отличалась, или радиация у них тут какая? А может…

"Так, - остановила я полет своих мыслей, которые уже в научную фантастику подались, - спокойно, это всего лишь окантовка и ничего более. Скорее всего, действительно, чтобы не отличалась внешне от местных людей. И нечего себя накручивать!"

Махнув рукой на эти расовые особенности, поспешила вслед за Марикой в свои апартаменты.

А там генеральная уборка в самом разгаре. Рослые молодые мужчины дружно швыряли прямо в темный угол обломки мебели и прочий хлам, при этом он исчезал в тени безвозвратно. Схватив большой резной деревянный сундук, один из храмовников уже замахнулся, когда я взволнованно вскрикнула:

— Стой! — послушался и обернулся в мою сторону. — Нельзя такую красоту выбрасывать.

Мужчина ухмыльнулся и поставил сундучок на пол. В меня впились взглядом уже знакомые узкие глазки.

— А кто такой голубчик, профессор?— полюбопытствовал храмовник.

Услышал-таки, как я его назвала, и запомнил. Эх, если бы я еще и знала, как правильно разъяснить значение этого слова. Решила пойти на хитрость.

— Голубчик – это касатик, – уверенно заявила я.

У молодого мужчины пошла полным ходом мыслительная деятельность.

— А касатик это кто? — с нотками подозрительности в голосе поинтересовался он.

— Как кто?! Касатик – это хлопец, – снова пояснила я, глядя, как от натуги его глаза расширяются, еще немного и совсем как у европейца или левута, по-иномирному, станут.

— Ага, – неуверенно промычал он, — а хлопец кто такой?

— А хлопец – это голубчик. Что непонятного-то! – деловито сообщила я.

Все! У мужчины вскипел мозг. Открыв рот, он тут же его захлопнул.

— Дается мне, Морк, что тебя как-то обласкали, а теперь водят за нос, — загоготал за моей спиной Вэкс.

— Ну, что вы такое говорите, — возмутилась картинно я, — что значит, обласкали, между прочим, все эти слова используются, как ласкательное обращение к мужчине. Так что не надо на меня наговаривать!

Такой ответ Морку пришелся по душе. Он расцвел, как одуванчик, и, подняв сундучок, аккуратно отнес его к стеночке. А потом, забравшись в гору хлама по пояс, выудил еще один такой же.

— А этот, профессор, тоже оставлять? – хитро спросил он прищуривая и без того узкие глазки.

— Конечно, касатик, - уверенно кивнула я, — такую красоту определенно оставляем.

Большего храмовнику и не нужно было. Счастливо улыбаясь, он принялся с энтузиазмом расчищать мою комнату от мусора.

Обернувшись, я заметила пристальный хмурый взгляд Хаула.

— Вам нужно было к ректору, профессор,— сквозь зубы отчеканил он,— пойдемте я вас провожу.

Не дав мне опомниться, он обхватил за талию и повел на выход.

— А как же тут без меня? – попыталась остановить я насильное выдворение меня из моих же апартаментов.

— Справятся, — буркнул ДартФао и все-таки вытащил меня в коридор.

Ну, к ректору мне действительно надо было идти. Смущало то, что в моей комнате трудятся с вениками и тряпками посторонние люди. Чувствовала себя каким-то эксплуататорам или рабовладельцем.