«Иди к тому, кому можешь помочь, – казалось, говорил ему отец. – Этот мертв».

Бури! Не слишком ли поздно вызвать Крадунью или Годеке? Они могли бы… они бы…

Рошон на полу бился в затихающих конвульсиях. А потом человек, который терроризировал семью Каладина, – человек, который приговорил Тьена к смерти, – просто… испустил дух в луже собственной крови.

Каладин посмотрел на Моаша. Тот молча вернул нож в ножны на поясе.

– Ты пришел, чтобы спасти его, не так ли, Кэл? – спросил Моаш. – Одного из своих злейших врагов? Вместо того чтобы отомстить и найти умиротворение, ты спешил ему помочь.

Каладин взревел и вскочил на ноги. Смерть Рошона вернула Каладина к тому моменту во дворце в Холинаре. Копье, пронзившее грудь Элокара. И Моаш… салютующий членам Четвертого моста, как будто хоть отчасти заслуживал этой привилегии.

Каладин поднял Сил-копье в направлении Моаша, но высокий мужчина просто посмотрел на него – его глаза теперь были темно-карими, но лишенными каких-либо эмоций или жизни вообще. Моаш не стал призывать свой осколочный клинок.

– Дерись со мной! – крикнул ему Каладин. – Покончим с этим!

– Нет, – сказал Моаш, уперев руки в бока. – Я сдаюсь.

Шаллан заставила себя посмотреть через дверной проем на тело Йалай, пока Ишна изучала его.

Куда охотнее она направила бы взгляд к чему-нибудь другому, да и мысли тоже. Она не любила трудностей, хотя к равновесию между тремя личностями, из которых каждая обладала явной полезностью, ей отчасти удалось прийти, когда она приняла свою боль. Пусть даже она этого и не заслуживала.

Равновесие получилось рабочим. Она могла действовать.

«Но становимся ли мы лучше? – спросила Вуаль. – Или просто застряли на месте?»

«Меня устроит, если не станет хуже», – подумала Шаллан.

«И как долго это продлится? – не унималась Вуаль. – Вот уже год мы стоим на ветру, не отступаем, но и не движемся вперед. В конце концов тебе придется вспомнить. Это будет нелегко…»

Нет. Только не это. Еще рано. У нее есть работа. Она отвернулась от трупа и сосредоточилась на насущных проблемах. Неужели у Духокровников есть свои люди среди ближайшего окружения Шаллан? Она нашла эту идею не только правдоподобной, но и вероятной.

Адолин мог назвать сегодняшнюю миссию успешной, а значит, проникновением в ряды Сынов Чести Шаллан, по крайней мере, доказала, что способна строить планы и осуществлять их. Но она не могла отделаться от ощущения, что Мрейз обвел ее вокруг пальца, несмотря на все усилия Вуали.

– Здесь ничего нет, кроме пустых винных бутылок. – Рэд тем временем открывал все подряд ящики и шкафы. – Погодите! Кажется, я нашел Газово чувство юмора. – В его пальцах было зажато нечто маленькое. – Нет. Просто засохший старый фрукт.

Газ обнаружил тесную спальню в дальнем конце комнаты, за той дверью, которую заметила Вуаль.

– Если ты найдешь мое чувство юмора, убей его! – крикнул он изнутри. – Это будет милосерднее, чем вынуждать его иметь дело с твоими шутками, Рэд.

– Светлость Шаллан считает их забавными. Верно?

– Все, что раздражает Газа, забавно, Рэд.

– Так ведь я сам себя раздражаю! – откликнулся Газ. Он высунулся из проема: заросший, теперь с двумя здоровыми глазами – новый вырос после того, как несколько месяцев назад он наконец-то научился поглощать буресвет. – Стало быть, я самый забавный шквальный мужик на планете. Шаллан, что мы тут ищем?

– Бумаги, документы, записные книжки, – перечислила она. – Письма. Любой вид писанины.

Парочка продолжила обыск. Какие-нибудь явные улики они сумеют узнать, но Йалай намекнула, что искать следует нечто необычное, нечто скрытое. Такое, что, по мнению Мрейза, не должно попасть к Шаллан. Она прошла через комнату, затем слегка повернулась на каблуках и посмотрела вверх. Как это Вуаль не заметила под потолком пояска изысканного орнамента в виде завитков? А ковер в центре пусть и был одноцветным, но зато отличался пышностью и ухоженностью. Она сбросила туфли, стянула чулки и прошлась по нему босиком, так что пальцы утопали в ворсе. Комната была скромной, да, но вовсе не унылой.