– Но ведь вы – не армия, – продолжал изображать сомнения Антон. – Ну, вы же понимаете разницу. Я бы хотел дождаться Никиту Викторовича и поговорить с ним.

– Так положение, считай, военное, – настаивал Щекин. – Мы здесь единственные представители нашей страны. Вокруг враждебное окружение. Мы должны держаться вместе, нести свою культуру местному населению. По отдельности мы погибнем или потеряем свою национальную идентичность. Я знаю, что ты мне хочешь возразить. Да, здесь тоже есть Россия и русские. Но ведь ты понимаешь, что это далеко не та страна, в которой мы жили… и в которой хотели бы жить. Нас здесь меньше двух десятков человек. Считай, взвода еще нет. Если мы не начнем действовать прямо сейчас, то проиграем. Для меня очень важно, чтобы ты завтра вышел со мной к старейшинам племени и подтвердил, что я друг.

– Они будут слушать только своего ритера, – возразил Антон. – Для них это важно. С ритером они договариваются. Дружина, которую набирает ритер, их не волнует.

– Но ведь я – ритер, – воскликнул Щекин. – Я буду их защищать. Ты лишь подтвердишь, что я друг. Когда вернется Никита, я сумею с ним договориться. Ведь мы не враги. Мы не будем мешать друг другу. Он, если захочет, как и прежде будет обучать карате. Может создать свой бизнес. А может и присоединиться к нам. Но мы сейчас не можем ждать. Помоги мне.

– Не верь ему, Антон, – крикнул Андрей и тут же получил удар в солнечное сплетение от одного из рукопашников.

– Пленных не бить, – снова выкрикнул Щекин и повернулся к Антону. – Ты ведь понимаешь, что если нас примут за разбойников, прольется кровь.

Он выжидающе посмотрел на пленника. Антон тяжело вздохнул.

– Вы все правильно говорите. Но зачем же вы так захватили замок?

– У нас действительно не было выбора. – Щекин положил ему руку на плечо и заглянул в глаза. – Прости нас. Но мы сделали это во имя высшей цели. Когда-нибудь ты поймешь… Я надеюсь. Ну что, ты с нами?

Антон выдержал паузу.

– Хорошо, я буду с вами.

– Дурак. Предатель. Подонок, – зашелся в крике Андрей.

Стоявший рядом с ним рукопашник с силой ударил его по шее.

– Кто еще готов перейти на нашу сторону? – повернулся Щекин к остальным пленным.

– Я ни за что, – простонал Андрей.

– С тобой все ясно, – недовольно поморщился Щекин. – Отведите его в амбар и заприте. Роман, будешь охранять… гауптвахту. Кто еще хочет присоединиться к нашему отряду?

Он обвел тяжелым взглядом кулачников и притихшего Толю. Все они, один за другим, глядя на Антона, согласились.

– Развяжите их, – приказал Щекин. – И верните оружие.

– Язычники должны покаяться, – потребовал отец Никифор. – Немедленно. А кто не крещен, тому надлежит и покреститься, прежде чем снова взять в руки оружие.

– Это справедливо, – согласился Щекин. – Ведь вы вступаете в православное воинство. Вы русские, а, значит, православные и должны слушать отца Никифора.

Кулачники смущенно переглянулись между собой.

Антон решительно подошел к священнику, опустился перед ним на колени, перекрестился и произнес:

– Батюшка, каюсь, что не исповедовался, не причащался и не постился. Каюсь, что в церковь не ходил и над верующими насмехался.

На лице Никифора проскочило удивление, но вскоре его сменило умиление.

– Ты крещен? – спросил он ласково.

– Да, батюшка.

– Каешься, что языческие культы исполнял?

– Каюсь, батюшка.

– Бог простит. – Священник широко перекрестил Антона.

Парень снова перекрестился, поднялся, жестом указал топчущимся у стены ребятам на священника, потом повернулся к Щекину.

– Где мой меч?

На лице у рукопашника сияла довольная улыбка. Он повернулся к застывшему у двери Михею.