В конце концов, убеждала себя Эльф, ее давно гложет беспокойство и чувство неудовлетворенности. Только случай свел ее этой ночью с собственным шурином. Несомненно, она испытала бы то же самое по отношению к любому привлекательному мужчине, спасшему ее от неминуемой смерти.

Однако девушка сомневалась, верит ли в это до конца, и была поражена силой соблазна поймать его на слове и снова позвать. Он, конечно же, разденет ее, ляжет рядом и будет ласкать так же, как в лодке, но не ограничится этим. Эльф представила его губы и руки на своем теле. И она сможет дотрагиваться до него, наслаждаться красотой его тела, гладкой кожей, нежной и твердой плотью. Его вкусом. Запахом…

Нет!

Эльф протяжно выдохнула, стараясь лежать тихо. Она слышала, как часы пробили четверть второго, затем – половину.

Надо бежать, пока не случилось ничего непоправимого.

Прежде всего она попыталась достать кинжал. Но хитрый граф связал ее кисти тыльной стороной друг к другу так, что Эльф не могла действовать одновременно пальцами обеих рук.

Вначале она работала только правой рукой, благодаря Бога за то, что кинжал оказался с наружной стороны деревянных планок ее корсета – по крайней мере не вонзится ей в сердце. Вытаскивая кинжал из ножен. Эльф выронила его.

Шаря по постели в поисках ножа, она поранила руку и зашипела от боли – даже не подозревала, что он такой острый.

Наконец ей удалось схватить его за рукоять.

Вдруг девушка поняла, что, сжимая кинжал в правой руке, не сможет перерезать подвязки, стягивавшие ее запястья. Разрази гром графа с его коварством! Однако ей удалось дотянуться до лодыжек, и вскоре ее ноги были свободны.

В кромешной тьме Эльф присела на краешек кровати, пытаясь найти способ избавиться от пут на запястьях. В результате она порезалась в нескольких местах, по рукам заструилась кровь. Нужно как-то просунуть лезвие между ними, что совершенно невозможно сделать.

Внезапно ее осенило. Зажав зубами рукоять крошечного кинжала, она поднесла связанные запястья к лезвию. Это оказалось невероятно трудно. Эльф готова была кричать от разочарования. Зубы с трудом удерживали кинжал, ей приходилось напрягаться из последних сил. Слюна заливала рот, вынуждая ее выпускать рукоять изо рта, чтобы глотнуть. Из-за невозможности выбрать правильный наклон лезвия она вновь и вновь наносила себе раны.

Несмотря на множество болезненных порезов, Эльф не сдавалась. Шелковая подвязка разошлась так неожиданно, что она, едва охнув, уронила кинжал на пол. Девушка застыла, сосредоточенно прислушиваясь. В соседней комнате тихо. Только тиканье часов нарушало безмолвие ночи.

С глубоким судорожным вздохом она согнула кисти, обмотав простыней саднящие руки. В темноте не было видно, насколько они изранены, но вроде не серьезно. Просто очень больно.

Убрав кинжал в ножны, Эльф соскользнула с кровати. Она решила было оставить кринолин, но без него юбки волочились бы по полу, и пришлось потратить драгоценное время, чтобы надеть его. Затем она накинула плащ темной стороной наружу и глубоко надвинула капюшон на напудренные волосы.

Чулки и подвязки безнадежно испорчены. Придется их оставить. Находясь в состоянии крайнего возбуждения, Эльф схватила туфли.

Она должна выбраться из этой комнаты, незаметно покинуть дом и скрыться среди ночи, когда убийцы прячутся в темных углах.

Ее подмывало войти к Уолгрейву, у которого вполне мог быть пистолет. Но риск слишком велик, хотя оружие ей не помешало бы.

Пожав плечами, девушка напомнила себе, что она – Маллоран. А для Маллоранов, как часто говорит ее старший брат, нет ничего невозможного.