- Чего? – рокер на том конце провода явно выпал в осадок после такого наезда. – В смысле?..

- В прямом, - невесело усмехнулся Лёха, скривившись в ответ на взгляд подруги детства, полный слез и благодарности. Врать шефу и другу отчаянно не хотелось… Но разве у него был какой-то выбор? – Спит она мертвецким сном, сладко посапывая в подушку. Даже джинсы не стянула.

- Твою ж… - откровенно ругнулся Миха. Дальнейшая его реплика прозвучала как-то виновато. – Она почти не спала ночью после работы. И Рыж наверняка вымотала её своим походом по бутикам.

- А я о чём? – насмешливо откликнулся Шут, прижимая телефон плечом к уху и подкуривая потухшую сигарету. - Ришка и так к графику клуба не привыкла, плюс универ еще... Короче, ухойдокали вы мою стойкую соседку всё-таки. А телефон, по ходу, с голодухи сдох гораздо раньше своей хозяйки.

- Блин, - парень готов был поспорить, что владелец клуба сейчас раздосадовано запустил пятерню в собственную шевелюру, прислонившись пятой точкой к столу в своем кабинете. – Сейчас приеду, заберу её.

- Ага, - почти не наигранно хохотнул Лёха. – Вот выспится они при этом прям ваще-е-е…

- Согласен, - судя по голосу, байкер откровенно поморщился. – Ступил. Но ее предок…

- Да нет его, - фыркнул Шут, глядя на подругу детства, которая вроде бы начала успокаиваться. По крайней мере, она больше не плакала – уже хоть что-то! – С моим синячить усвистели.

- Останься у нее на всякий случай, - невесело попросил Миха. – В универ утром не буди, пускай отдохнет как следует.

- Без проблем, - пожал плечами Шут. И, когда его собеседник отключился, не прощаясь, убрал телефон в карман, медленно затушил окурок в горшке несчастной фиалки, спрашивая холодным, равнодушным тоном. – Теперь довольна?

- Спасибо, - тихо прошептала Риша в ответ.

На нескольких долгих мгновений в небольшой, почти по-спартански обставленной комнате воцарилась неприятная тишина, нарушаемая только невеселой ухмылкой Шута, тупо и методично вкручивающего «бычок» в землю.

А затем послышался судорожный всхлип. Алексей замер, решив,  что ему показалось, но всхлип повторился вновь. А затем еще один и еще… До тех пор, пока Арина окончательно не разревелась.

Сообразив, что лоханулся, Лёшка бегом кинулся на кухню. Перерыв содержимое шкафов, отыскал-таки материны успокоительные капли с сильным снотворным эффектом, быстро развел их в воде и, подумав, слушая доносящиеся из комнаты рыдания, увеличил дозу вдвое. Вернулся обратно и почти силой всунул стакан в трясущиеся руки своей подруги детства.

Надо признать, что заставить ее выпить лекарство удалось с трудом…

Ришку трясло так, что ходуном ходили не только руки, а вся она сама!

Ругнувшись, Шут схватил одеяло и просто замотал девушку в него, после чего поднял ревущий «сверток» на руки и усадил к себе на колени, крепко прижимая к своей груди, одновременно боясь навредить ее спине еще сильнее. Но и тут выбора не оставалось – у Арины началась полноценная истерика…

Риш вообще никогда не плакала, не смотря на то, что не умела терпеть боль, была слабой и очень ранимой. Парень ее слез не наблюдал, если честно, лет уже так несколько… Но ведь подобное не могло длиться вечно, верно?

Тем более после такого – чудо, что она вообще еще как-то сдерживалась!

И, скорее всего, дело было даже не в физической боли, а в душевной. Девушка просто не хотела принимать случившееся, а главное, не желала отказываться от Алёхина… И при этом понимала, что по-другому поступить не может.

Чёрт!

Она ведь реально собиралась расстаться с Лександрычем!

До Шута только сейчас дошла столь простая истина. И ведь соседку уже не отговорить от этого решения, не переубедить, не успокоить, не запретить! Вот же жо…