– Мы благодарим тебя за оказанную честь, – произнёс он с плохо скрываемым раздражением, но Чжи Чжи снова сделал вид, что не заметил это. Только в маленьких, колючих глазах застыла неприкрытая ненависть, которую усиливала ноющая головная боль.

Как только посол и его люди вышли, слуги засуетились, убирая перегородки и шкуры. Вождь хунну повернулся к своему старому другу:

– Тай Син, мне нужна здесь Чоу Ли, эта умная девчонка. Жаль, сына нет… Моя молодая жена захотела привезти новых слуг и евнухов. Пришлось отправить его в Кангюй, – прищурился он. Лули-князь с пониманием наклонил голову. Верный Тай Син, хоть и хотел быстрее вернуться к своему сыну, вынужден был остаться в гэре своего вождя. Но он мог быть спокоен, кормилица хорошо ухаживала за его Модэ Сином. Она любила его не меньше, чем отец.

Чоу Ли уже знала, что из столицы Чанъань приехал молодой посол. Это было неожиданно, и её сердце сжалось от неприятного предчувствия. Жизнь в диком племени постоянно кочующих хунну была для неё тяжела, она скучала по большим городам империи Хань, но терпела, потому что от мира с этим народом зависела жизнь её отца и судьба многих людей, как объяснила ей императрица. Юной Чоу Ли пришлось забыть о многих радостях жизни, которые сопровождали её в юности в доме отца, и она старалась изо всех сил найти хоть что-то радостное и весёлое в скачках и стрельбе из лука, которыми решила здесь заняться, пользуясь властью своего молодого мужа. Но прибытие посла не вызвало в её душе радости, хотя она и пыталась убедить себя в том, что тот прибыл с хорошими вестями. А когда слуги шаньюя передали ей приказ прийти в главный гэр, сердце слегка укололо и в горле перехватило дыхание.

Чжи Чжи встретил её без улыбки и, окинув пристальным взглядом, кивнул на шкуру рядом со своим небольшим деревянным креслом. Знакомые гривы львов на ножках кресла улыбнулись ей приветливой улыбкой далёкой родины. Это кресло передал шаньюю старый император, когда она уезжала с мужем из столицы Чанъань в неизвестную и далёкую степь.

– Приехал посол. От императора, – коротко произнёс шаньюй. Его слова вернули Чоу из мира воспоминаний в большое жилище вождя. – Мне надо знать, зачем. Иди к его гэру! Будешь слушать, что он там говорит. Будешь носить войлок. Только голову прикрой, – он повернулся к старому князю: – Тай Син, пусть её замотают, чтобы лица не было видно, – тот с пониманием нахмурил брови и кивнул. – Всё, что услышишь, расскажешь мне. Люди Тай Сина будут всё время рядом. Ясно?

– Да, великий господин, – поклонилась она.

– Я всё понял, – как всегда коротко ответил лули-князь.

Когда они вышли, шаньюй позвал своего писаря и устало посмотрел ему в глаза.

– Пойди туда с сыном. Пусть водит волов, коней и верблюдов мимо гэра, как в прошлый раз. Помнишь? – писарь быстро закивал головой. – Сам стой рядом. Не ходи. Всё слушай. Смотри только, чтобы эта девчонка тебя не заметила! Тихо всё делайте. Молча. Не говорите, чтобы не догадалась, что ты понимаешь их язык.

– Я всё сделаю, как ты сказал, – закивал головой писарь. Чжи Чжи откинулся назад и махнул рукой. Солнце приближалось к горизонту. В большом белом гэре уже всё было готово для праздника. Сам шаньюй находился в дальней части, отгороженной несколькими раскладными ширмами, которые его сын привёз из империи Хань. Они оказались удобнее длинных и тяжёлых шкур, и, к тому же, легко передвигались. Хотя потом он всё равно приказал обтянуть их шкурами, чтобы выглядели привычнее. Прикрыв глаза, Чжи Чжи хотел немного отдохнуть, чтобы собраться с силами перед непростым разговором с послом. Но отдохнуть ему не дали. Рядом тихо зашуршали чьи-то шаги. Это был слуга. Он привёл жену сына. Чжи Чжи удивился, но успел вернуть лицу спокойное выражение до того, как Чоу Ли успела войти и поклониться. Чуть позади неё стоял Тай Син.