(Луций Анней Флор. Эпитомы.)

Вслед за падением Акраганта большинство материковых городов перешло на сторону римлян – практически все сражения карфагенские военачальники проиграли. Только приморские города оставались подвластными африканским пришельцам. Таковы были итоги первых трех лет войны.

Тогда карфагеняне поменяли тактику; они перенесли боевые действия туда, где они властвовали безраздельно. В страхе перед карфагенским флотом приморские города Сицилии опять возвращались на сторону мощной морской державы.

Вот тут римляне пожалели, что вовремя не освоили кораблестроения и судоходства. Города, расположенные на побережье, своевременно получали помощь карфагенян морским путем и могли сражаться бесконечно. Одновременно семьдесят карфагенских кораблей опустошали побережье Италии, совершенно безнаказанно уничтожая римский торговый флот. Немногочисленные римские барки и триеры (судна, имевшие три ряда весел) не могли противостоять карфагенским пятипалубным кораблям. Война затягивалась, истощала силы римлян, и без флота не было никакой надежды удачно ее закончить.

Хуже было то, что римляне и понятия не имели, как строится приличное военное судно. «В это время на римлян в проливе напали карфагеняне, – сообщает Полибий. – Один палубный неприятельский корабль в порыве усердия бросился вперед, очутился на берегу и попал в руки римлян; по образцу его римляне и соорудили весь свой флот; так что, очевидно, не будь такого случая, они при своей неопытности не могли бы выполнить задуманное предприятие».

Грек Полибий явно недооценил римлян с их недюжинным запасом воли, неукротимой энергией, привычкой доводить начатое до конца. Нет! Римляне не могли не построить флот, коль от него зависела победа в войне; даже если бы им в руки не попал вражеский корабль. Народ‑труженик верил в судьбу и случай, но свои победы зарабатывал потом и кровью.

Поражает быстрота, с которой Рим стал обладателем крупнейшего флота: «… через 60 дней после того, как был срублен лес, флот из 160 кораблей стоял на якоре, так что казалось, будто не искусство людей, а дар богов превратил деревья в корабли» (Флор).

Рим был хорошим учеником и не гнушался взять лучшее у врага. Они сделали корабли по точному подобию карфагенского. И все же, римляне не были бы сами собой, если б ограничились обычным копированием несчастной карфагенской пентеры (корабль с пятью рядами весел). Одно простое (как все гениальное) устройство расположилось на верхних палубах многих кораблей.

Пока шло строительство флота, на суше будущие гребцы сидели на скамьях и усердно махали веслами. Таким образом, одновременно были готовы и суда, и команды для них.

«Те, которые делают из истории сооружения римского флота какую‑то волшебную сказку, впадают в заблуждение…, – таково мнение великого немецкого историка Теодора Моммзена. – Сооружение римского флота было ни чем иным, как великим национальным подвигом, который, благодаря гениальной изобретательности и энергии, как в замыслах, так и в их выполнении вывел отечество из такого положения, которое было еще более бедственным, чем это могло казаться на первый взгляд».

Морской дебют римлян начался с неудачи – впрочем, небольшой, учитывая масштабы войны и последующий успех.

Консул Гней Корнелий Сципион получил сведения, что жители Липарских островов решили изменить карфагенянам и перейти на сторону римлян. Консул‑патриций с авангардом из семнадцати кораблей поспешил на помощь новоявленным союзникам. Римляне благополучно достигли Липары, ворвались в гавань и… были там заперты неожиданно появившимся карфагенским флотом.