Луций Тарквиний добивался укрепления позиций Рима и дипломатическим путем. Так, например, он заключил мир с эквами и богатым латинским городом Тускул, налаживал добрососедские отношения с другими латинскими и в особенности с этрусскими городами. Последнее способствовало установлению связей с Карфагеном, с которым был заключен торговый договор. Накопление богатств и рабов позволило Луцию осуществлять многие строительные проекты. При нем было завершено строительство Клоаки (она служит Риму и поныне), дренажного канала Валлис Мурция, сооружался Циркус Максимус. Самым значительным святилищем, возведенным при Тарквинии Гордом, был храм Юпитера на Капитолии. Поскольку здание было разделено на три части («целы»), посвященные Юпитеру Всеблагому и Величайшему, Юноне и Минерве, святилище чаще называют храмом Капитолийской триады божеств, хотя вообще-то храм поначалу был посвящен этрусским богам (Уни, Менрве, Тинии) и строили его этрусские мастера. Известно, что квадригу верховного бога на фронтоне храма, как и другую храмовую скульптуру, создавал ваятель Вульке из этрусского города Вейи. В строительных работах участвовали не только рабы, но и свободные бедняки, что усиливало общее недовольство Тарквинием Гордым.

Царя начали одолевать дурные предчувствия, особенно после того, как из деревянной колонны дворца выползла змея. Тарквиний Гордый решил получить истолкование этого зловещего предвестия у знаменитого Дельфийского оракула, к которому царь послал целую делегацию, в которую входили двое его сыновей и племянник Луций Юний, прозванный за медлительность и мнимое слабоумие Брутом («тупицей»). Тарквиний считал племянника человеком недалеким, а Брут охотно поддерживал в нем такое убеждение, потому что не желал разделить судьбу отца и старшего брата, казненных по приказу царя. Приехав в Дельфы, царские сыновья принесли богатые дары богу Аполлону. Брут же пожертвовал богу свой дорожный посох. Братья расхохотались над столь скромным приношением, но Брут не раскрыл им своего секрета: под роговой оболочкой скрывалась золотая сердцевина. Этим Брут хотел показать жрецам, что под невзрачным обликом у него скрыта чудесная душа.

Царский наказ послы исполнили, но им захотелось узнать и свое будущее. Братья задали жрице один вопрос: «Кто из них будет царем в Риме?» Ответ был проинтерпретирован так: «Высшую власть получит тот из вас, кто первым поцелует свою мать». Царевичи порешили, что предсказание следует исполнять только по возвращении домой, а догадливый Брут будто бы случайно споткнулся и коснулся губами Матери-земли.

Послы вернулись домой, где вовсю шла подготовка к войне с рутулами. Вскоре римляне осадили богатый рутульский город Ардею. Дисциплина в войске была отнюдь не идеальной; в палатках знати молодежь часто устраивала пирушки. Во время одной из них в пылу беседы молодые воины начали хвастаться своими женами, их красотой и трудолюбием. Вино разогрело их пыл, воины вскочили на коней и помчались в Рим. Там они нашли своих избранниц болтающими с подружками либо вкушающими яства на пиру у царских невесток. Одна лишь прекрасная Лукреция, жена Луция Тарквиния Коллатина, царского кузена, оставалась дома и пряла вместе со служанками и рабынями. Спорщики похвалили прилежную Лукрецию, а заодно и признали первенство в споре за Коллатином. Но в числе нежданных гостей оказался и царский сын, упоминавшийся уже Секст Тарквиний. Ему понравилась Лукреция, и он решил овладеть достойной женщиной.

Когда Коллатин отправился на войну, Секст в тайне от родича вернулся в его дом. Приняли гостя по-родственному тепло. Лукреция выставила щедрое угощение гостю. Ночью Секст бесшумно покинул отведенную ему комнату и проник в спальню хозяйки дома. Удивленной женщине он предложил немедленно вступить с ним в связь. После этого Секст обнажил меч и сказал, что уже готов невольник, которого он убьет за осквернение своей госпожи. Как родственник, Секст может, раскрыв прелюбодеяние, наказать виновного. А труп Секст подложит под бок хозяйке дома в качестве убедительного доказательства. Мудрее Лукреция поступит, если не станет поднимать шума, а удовлетворит желание гостя. Наградой же ей будут богатые подарки, а со временем – место царицы. Пораженная Лукреция не в силах была сопротивляться, а утром, когда Секст ушел, созвала родственников и умоляла их добиться справедливости. Человек, нарушивший законы гостеприимства и обычаи родства, не должен уйти от наказания. А обесчещенной Лукреции не пристало больше смотреть на солнце. С этими словами несчастная вонзила себе в грудь кинжал. Так рассказывал об унижении и гибели Лукреции эллинский историк Диодор Сицилийский (ок. 80–29 гг. до н. э.).