– Значит, не глухой, – осматриваясь, пробормотал сержант. – И не немой.

В лодке было полно воды, в которой плавали разбухшие куски хлеба, бумажная обертка от колбасы и – о чудо! – на дне сверкнула банка консервов с тушенкой, не смытая за борт водой. Но сколько ни пытался изможденный жаждой сержант найти заветную минералку, все было тщетно. Он только сглотнул соленую слюну и матернулся. Рядом застонал Леха. Чайка перебрался ближе, помог ему развязать узлы и сесть.

– Ну, как ты? – прохрипел Федор.

– Да жив вроде, – выдавил из себя Леха неуверенно и тут же закашлялся.

Несколько минут он озирался по сторонам, не понимая, что происходит.

– Где мы, сержант? – пробормотал он, наконец, таким тоном, что было непонятно, спросил он Федора или просто думает вслух.

– Еще не в раю, – ответил Федор и осмотрелся еще раз.

– Значит, не приснилось… – прохрипел Леха. – И то ладно.

– Не боись, – успокоил его Федор. – Шторм выдержали, теперь не пропадем. Интересно, берег далеко?

Вокруг, насколько хватало глаз, качались волны. Ветерок дул слабенький, освежающий, а не ломающий мачты. Сержант глянул на часы и недовольно чертыхнулся: на запястье осталась только светлая полоска. Всю армию с ним прошли, а здесь пропали! Время придется определять на глазок. С днями проще: раз желудок от голода не свело, значит, без сознания они пробыли не больше суток.

Тем временем Леха уселся на скамейке, покрутил головой и заявил:

– Жрать охота. И пить.

– Пить нечего, – огорчил его Федор, – а пожрать: вон там, под твоей скамейкой пайка консервов утопла. Только вскрыть ее тоже нечем.

– Как это нечем, – встрепенулся Леха, услышав про еду, – а ремкомплект?

Он тут же полез под скамейку и извлек оттуда банку тушенки, а заодно и бинокль, который чудом не утонул в морской пучине. Там же лежала и тяжелая сумка с набором железяк, которая не вылетела за борт во время качки только благодаря своей тяжести. Сумка была закрыта на молнию и тихонько булькала от каждого прикосновения. Вылив из нее воду и найдя отвертку, Леха немедленно вспорол брюхо консервам и стал жадно запихивать куски жирного мяса себе в рот все тем же инструментом.

Тем временем Федор нащупал у себя в кармане под жилетом компас, извлек на свет, покрутил немного в руках и вытянул руку поперек правого борта:

– Север там. Как считаешь, нам куда?

– Если на север, то к хохлам, если на восток, то к грузинам, если на запад, то к болгарам, если на юг, то к туркам. В общем, будем рулить в Туапсе, – ополовинив банку, Леха протянул тушенку другу вместе с засаленной отверткой, а сам, немного повеселев, принялся обследовать израненное плавсредство. Пока Федор ел, Леха составил картину повреждений.

– Могло быть и хуже. Мотор утопили. Но, к счастью, батя нормальный транец поставить не успел, отгрызло только верхнюю часть кормы. А то давно бы утонули. Весла смыло, зато руль на месте. Мотор у меня чуть сбоку стоял. И мачта с парусом не уплыла. Живем, сержант!

– Хорошо я на первую рыбалку сходил, – криво усмехнулся Федор, – век не забуду.

Леха быстро воткнул мачту на место – с виду она показалась целой. Схватившись за нее, стал на самый край борта и оттуда опорожнил свой мочевой пузырь.

– Дельфинов не напугай, – посоветовал ему Федор.

– Они и не такое видали, – успокоил друга Леха и философски заметил. – Круговорот веществ в природе, понимаешь.

Закончив столь необходимую процедуру, он стал привязывать парус. Это дело оказалось хитрое – все веревки разорвало к чертям, и чтобы наладить из них нормальные шкоты предстояло повозиться.

Федор, тем временем, доел тушенку, взял со скамейки бинокль и стал разглядывать морские просторы в надежде увидеть какой-нибудь корабль. Все ж таки Черное море – это не Антарктика, перекресток торговых путей. Корабли должны ходить часто. Может, кто заметит терпящее бедствие яхту, возьмет на борт? Или хотя бы на буксир? Здешнее море маленькое, куда ни плыви – скоро в берег уткнешься. Но болтаться даже несколько дней без воды – удовольствие небольшое.