Лезть в ее личную жизнь я не собиралась. Тем более что разобраться в хитросплетениях умозаключений будущих системных администраторов было иногда трудно. Я просто поверила профессионализму Сьюзен и наняла очередного частного детектива, чтобы выйти на след родителя. Одновременно с этим Генри запустил какую-то программу по обнаружению Патрика Мак Кенси. Все расходы оплачивала я, благо прабабушка Зоя оставила мне весьма щедрое наследство. К тому же мне приходили проценты с маминого счета, и еще я немного играла на фондовых биржах. Серьезным игроком в этом не стала, но на карманные расходы и оплату учебы хватало.

(Angelica Rivera – Para Llegar)

Машину, в которой я ехала в Каракас, начало немного трясти. Водитель тихонько ругался, думая, что я не понимаю язык. Но моих познаний испанского все же хватило, чтобы понять, что дороги давно не ремонтировали и они пришли в негодность. И это ведь дорога от международной воздушной гавани в столицу. В каком же состоянии остальные транспортные пути Каракаса?

– Сеньорита, мы почти приехали, – на неплохом английском обратился водитель-венесуэлец. Он сделал радио погромче и начал напевать незатейливую песенку. В текст песни я особо не вслушивалась, но смысл был понятен: любовь и прочие дела. Испанский и итальянский языки весьма похожи, многие слова и грамматические конструкции были типичными. Потому я рассчитывала быстро выучить испанский до сносного уровня повседневного общения.

Итальянский я знала благодаря своему лучшему другу детства – Луке Лукиани. Боль от его потери никуда не ушла, но с годами перестала быть такой острой. Временами меня охватывала грусть при воспоминаниях о друге. Но это уже не было то черное, мрачное нечто, что затягивало в море боли и утраты, как сначала. Теперь грусть была светлой, с легкой печальной улыбкой. Луку я вспоминала именно таким, каким он был всегда: веселым, жизнерадостным, озорным, а не тем, каким я его увидела перед классом магистра Салтуновой пять лет назад.

И хотя моей вины в смерти друга не было, чувство упущенной возможности все изменить присутствовало. Сколько бы раз я не уговаривала себя, что в смерти Луки виновата его девушка, Антонина Тишо, все же… Если бы я тогда действовала активно, если бы стремилась разобраться с Кликой и Приспешниками мамы, устроившими ранее Заговор, если бы внимательно пригляделась к однокурсникам… Как много «если бы». История не знает сослагательного наклонения. Она изучает прошлое, не имея возможности его изменить.

Семейство Лукиани я навещала несколько раз после трагедии с Лукой. Но это было до смерти прабабушки Зои. После уже никто не мог перевести меня через портал в мир магии. Летать же самолетом через пол-Европы из Шотландии в Италию под взглядом безопасников было еще то удовольствие. Лукиани продолжали заниматься магией и наукой, и разговоры в их имении велись только об этом да о жизни членов семьи. Каждый раз, когда я была в Риме у них в гостях, чувство вины за смерть Луки становилось острее. Хотя никто из итальянских магов ничего не говорил. Не было даже намека. Мама Луки всегда с радостью принимала меня в палаццо Лукиани. Женщина, потерявшая сына, всегда искренне интересовалась моими делами. Может, это было связано с тем, что она стала бабушкой. Да, у Луки и Тони родился сын. Конечно же, при первой возможности семейство Лукиани забрало ребенка у Тони. Негоже малышу расти в тюрьме.

Не знаю, расскажут ли они ребенку, что именно его мать виновна в смерти отца, или придумают какую-нибудь отговорку. Это дело будущего. Далекого будущего.

Несмотря на все это общение, стена отчуждения между мной и миром магии росла. Вскоре я решила, что лучше вообще оставить прошлую жизнь в прошлом. Так было лучше и легче.