Примерно через неделю, проходя мимо охранника, Анна Петровна задержалась, внимательно вглядываясь в щель дверного проема, забитую окурками. Она искала повод для разговора с Иваном Яковлевичем и теперь, кажется, нашла:

– Что же это такое, Иван Яковлевич, почему вы не следите за этими хулиганами? Вы только посмотрите, они совсем обнаглели, мало того, что курят, так еще и портят школьное имущество! – возмущенно воскликнула заместитель директора. Иван Яковлевич не был настроен на общение с руководством, учитывая приказной тон Анны Петровны:

– Анна Петровна, да я!.. Да они сами!.. Я не виноват! – начал возмущаться охранник.

– А кто, по-вашему, виноват?

– А разве не я предупреждал, что не нужно увольнять Владимира Васильевича? Он, хоть и пил, но дело-то свое знал! А я не в состоянии один тут уследить за всем хозяйством сразу! Я тоже человек, и, в конце концов, мне иногда необходимо и по нужде отойти, уж простите за откровенность! А стоит мне отлучиться, как сразу начинаются хулиганства! Да я сам, как Василич, скоро уволюсь от вас, надоело все! И днем, и ночью сиди тут, и работу работай, и все успевай без отгулов и отпусков!

Анна Петровна поняла, что добилась желаемого. Комбинация была разыграна как по нотам: сначала она намеренно перегнула палку, потом вызвала конфликт, далее смягчила разговор и плавно подвела итог беседы к отсутствию Ивана Яковлевича в одну из ночных смен.

– Ладно, ладно, Иван Яковлевич, не кипятись, я хочу тебя все-таки попросить повнимательнее быть днем, а ночью… уж ладно, пожертвуем, организуем, если нужно, тебе отгул. В конце концов ночь – самое безопасное от этих сорванцов время – дети спят, – попыталась пошутить Анна Петровна.

– Точно пожертвуете? Или зажмете, как обычно? – не унимался Иван Яковлевич.

– Точно! Только скажи, когда тебе нужно! – заверила Анна Петровна. Охранник-недотепа, думая, что замдиректора только дразнит его отгулами, решил не откладывать внезапную удачу на потом.

– А вот прямо завтра и нужно! – выпалил Иван Яковлевич.

– Ладно, подойти ко мне после обеда – я что-нибудь для тебя придумаю! – снисходительно ответила Анна Петровна.

Не делай то, что не хотел бы получить себе. Изменчива фортуна на земле!

Ночь выдалась тяжелая, Митя при полном обмундировании долго сидел в тесном шкафу в кабинете Анны Петровны и на какое-то время сладко задремал. Его разбудил шум закрывающихся ворот школьного двора. В первую минуту после пробуждения он не сразу осознал, где находится и что, собственно, здесь делает. Окончательно проснувшись, он осторожно выбрался из шкафа, огляделся по сторонам и, тихо ступая, вышел во двор школы, предусмотрительно удостоверившись, что Иван Яковлевич уже ушел.

В углу двора под тентом лежала разборная лестница, заботливо оставленная Анной Петровной. Митя действовал по наитию и страха, который душил его накануне, уже не испытывал. Он как будто решил плыть по течению и ни о чем не думал. Повесив на плечо мешок из-под сменной обуви, куда были помещены валик и красная краска, Митя взгромоздился на лестницу. Обмокнув валик в краске, он большими аккуратными буквами написал над крыльцом школы то, что приказала ему Анна Петровна. После этого он вернулся в здание школы и через открытое окно по веревке спустился на землю. В эту минуту Митя не испытывал никаких эмоций, но через пару секунд запаниковал: под забором школы валялся вдрызг пьяный мужик, который, по всей видимости, заметил Митю.

Алкаш мутным взглядом окинул его с ног до головы и пробурчал что-то несвязное. От испуга Митя ускорил шаг и через мгновение скрылся во дворах близлежащих домов, моля Бога о том, чтобы мужик утром ничего не вспомнил. На следующий день Митя пришел в школу раньше всех, он притаился на первом этаже возле окна, откуда открывался вид на крыльцо, и стал ждать.