Его голос прозвучал над моей головой с явным облегчением:

– Вы приняли верное решение. Тяжелое, но верное.

– Что? – переспросил я. – Разве я уже принял?

– Думаю, да.

– Еще нет, – ответил я сквозь зубы. – Самое разумное решение… не всегда самое лучше.

Я поднял голову, он смотрит с явным сочувствием.

– Все остальное – катастрофа. Быстрая.

– Страх перед катастрофой, – проговорил я с трудом, – лишь увеличивает ее вероятность.

Он покачал головой, а в голосе прозвучала неподдельная горечь:

– Люди еще меньше учатся на своих ошибках, чем насекомые.

– Однако насекомые правят миром, – сказал я. – Они непобедимы. А умничающих динозавров уже нет… Нет, я все-таки рискну. Как бы это не было глупо. Нет, глупо – не то слово. Безрассудно… да, безрассудно. Потому что рассудок наш еще молод, не всегда успевает все просчитать и решить действительно правильно.

Он с досадой ударил кулаком в раскрытую ладонь.

– Как вы можете это говорить?

– Что именно не нравится?

Он сказал со все нарастающим раздражением:

– Рассудок!.. Разум!.. Это самое ценное, что есть у человека!

– Да? – спросил я с сомнением. – Я тоже так думал.

– А теперь?

Я ответил медленно:

– Теперь… не уверен.

Он прислушался к шагам в коридоре, отступил к стене и вошел в нее без остатка.

Жерар появился бесстрастный и еще более угрюмый, чем обычно, но повел носом, словно ощутил запах серы, хотя Сатана уходит всегда бесшумно и без всяких запахов.

После того, как постоял с каменным лицом и отсутствующим взглядом, я вздохнул и сказал с легким раздражением:

– Сэр Жерар.

– Ваше высочество…

– Что там?

– Ваше высочество, – произнес он голосом, не предвещающим ничего хорошего, – к вам герцог Чарльз Фуланд, вельможные лорды Фридрих Рюккерт, Карл Кнебель и Оскар Лаубе.

Я ответил настороженно:

– Проси.

Он отступил и не просто оставил дверь открытой, а распахнул и вторую половинку, что делается только для особо торжественных или церемониальных случаев.

В кабинет лорды вошли важно и церемонно, с неспешностью испанских голионов, груженных золотом Монтесумы. Я с трудом удержался от непроизвольного желания отвесить поклон, словно это я к ним вошел, а они определяют, какую работу мне поручить на кухне.

Все держатся с властностью высших лордов, у которых и земельные владения побольше, чем у короля, а дружины получше, и золота в разы, так что на самом деле короля выбирают они, что бы там ни хотели другие лорды, которые попроще.

На этот раз все при полном параде, и хотя не в доспехах, но бриллиантов на одежде и драгоценных камней столько, что та же защита.

Остановились, что показалось мне похожим на боевой порядок, так корабли готовятся к залпу, чуть-чуть наклонили головы вместо традиционного поклона, плохой признак.

– Лорды? – сказал я вопросительно.

– Ваше высочество, – ответили они почти в один голос.

– Что привело вас на ночь глядя? – спросил я. – Кстати, проходите дальше, располагайтесь. Вина?

Герцог Чарльз Фуланд, как самый старший, величественно и неспешно сделал отметающий жест.

– Нет-нет, спасибо. Мы зашли на минутку, рассаживаться некогда.

В ровном голосе я не услышал враждебности, скорее, как бы слегка извиняющуюся нотку, вроде того, уж простите, но приходится вам отрубить голову, не обижайтесь, жизнь такая вот смешная.

– Слушаю.

Он заговорил достаточно почтительно, но твердым и властным голосом именно верховного лорда, облеченного властью и полномочиями:

– Ваше высочество, вы знаете… просто не можете не знать, что, когда шла подготовка к избранию нового короля, большинство стояли за герцога Готфрида.

Я ответил настороженно:

– Да, слышал такое.

– Чуть меньше, – произнес он, не поведя и бровью, – было за прежнего короля Кейдана.