– Ваше величество, – сказал он с усилием, – а не мог письмо доставить некий демон?

– У демонов нет своей воли, – напомнил я. – В нашем мире.

Он торопливо уточнил:

– А если на службе Странствующего Мага? Эти Странствующие, говорят, бывают сильнее Великих… Что опаснее, не ищут убежища в пещерах.

– Могут бродить неузнанными, – поддержал граф Хьюрстон. – А вдруг даже здесь?

Лорд-канцлер поморщился, вставил вежливо, но ответил с нажимом в голосе:

– Слухи. Как всегда, преувеличенные и раздутые досужими людьми, обожающими всякие стр-р-р-рашные тайны. И призванные дестабилизировать… да-да, дестабилизировать…

Он взглянул на меня с вопросом в глазах, я величественно наклонил голову.

– Мыслите абсолютно государственно, дорогой лорд-канцлер.

Он продолжил, заметно подбодренный:

– Я не вижу причину, по которой маг, достигший определенной мощи, не выстроил бы себе Башню, где мог бы совершенствовать свое мастерство без посторонних помех! Если этого не сделал, у него нет достаточной мощи.

Я кивнул, соглашаясь, но сэр Улагорнис так печально съежился, что я ответил мягче:

– Возможно, какие-то причины есть, нам неведомые. Не станем эту возможность вычеркивать, но перенесем в конец списка.

– Длинного списка, – согласился лорд-канцлер. – Представляю, какой он у вас!..

– И пополняется вашими усилиями, – ответил я любезно.

Альбрехт коротко усмехнулся, но это заметил разве что наблюдательный сэр Норберт, тем временем Улагорнис задержал дыхание, наконец вздохнул с таким облегчением, будто все-таки сумел вытащить проклятый гвоздь.

– Ваше величество, – сказал он с радостно заблестевшими глазами, – а что, если сделать вид, что соглашаетесь на их условия? Они обрадуются, начнут давить, чуточку раскроются…

Лорд-канцлер чуть наклонил голову, соглашаясь, игру нужно принимать, а там дальше видно будет, кто кого переиграет.

Неглупых деятелей порекомендовала герцогиня, подумал я. В интригах и переговорах чувствуют себя, как хищные щуки в прозрачной воде. Хорошо ориентируются и хорошо соображают. Не перечат, мои интересы соблюдают и стараются действовать в их русле, потому что мои интересы – их благополучие и безопасность.

Норберт и Альбрехт слушали, не вмешиваясь, а когда короткое совещание закончилось и местные вышли из кабинета, а с ними и Улагорнис с его гвоздем, Норберт взглянул на меня в упор.

– Но если примете их условие…

– Ну-ну?

– Представляете, – договорил он, – что начнется?.. Все наши северные скажут, из-за бабы наш лорд, за которым шли через бури и войны, готов поставить на кон все наши завоевания!

– Почему на кон? – ответил я. – Мы еще не знаем, что хотят эти наглецы. А вдруг желают нам великого счастья?

– Великого счастья желает только церковь, – уточнил Альбрехт. – И то не в этой жизни.

Норберт продолжал смотреть на меня в упор, как учитель на увиливающего от ответа ученика, а воинственно приподнятые кончики усов стали еще выше.

– Ваше величество, – произнес он с холодком, – а как насчет общественности? Вы обещали прислушиваться к голосу народа!

– Обещал, – подтвердил я. – Но народ в его лучшем проявлении – это моя армия и я!.. К себе и прислушиваюсь. Да и вообще, сэр Норберт, это игра. Не относитесь так уж серьезно! Посмотрим, кто кого переиграет. Я тоже не Ванька-Пряник.

Альбрехт повернулся к Норберту:

– Дорогой друг, а вы не заметили, что наш лорд часть побед одержал не в свирепой битве с мечом, а как бы помягче… в таких ситуациях? Нет-нет, я не говорю, что жульничал, блеф – искусство войны, а вовсе не то, что вы подумали… да и я тоже. Наш великий вождь велик даже в малом.

Я сказал с неудовольствием: