Дальше всех от трона оказались барон Джижес Крейст, виконт Кэвин Майкл, барон Уильям Ланкашнер и остальные шателленцы, прибывшие на мой зов.

Эльфийка, едва не падая на каждом шагу в обморок от ужаса, шла со мной рядом, мелко-мелко перебирая задними лапками, в церемонном платье принцессы, золотые волосы туго заплетены в косу, получилась толще руки взрослого мужчины, вся переплетена лентами, это имитация целомудренного платка, туфельки служанки подобрали ей на самом высоком каблуке и полдня учили ходить, не падая и не хватаясь за стены.

Ноги ступают по красным коврам, проложенным длинной дорожкой под сень роскошнейшего балдахина, воздух наполнен ароматами ладана, везде блеск золота, как от украшений на стенах, так и от богатых одежд, где золотые цепи и бляхи выставлены напоказ.

Под балдахином блистают роскошью богато инкрустированные серебром и золотом два трона, которые с удовольствием присвоил бы даже император.

Вообще-то я собирался короноваться в одиночку, но когда увидел, что их два, то сразу же пришла дикая идея: а почему нет? Пока меня ангелы с рогами будут носить по свету, здесь продолжит сидеть принцесса Лалаэль. И лордам приятнее преклонять колено перед безумно красивой трепетной эльфийкой.

Когда подошли к трону, я тихо прошипел:

– Садись.

Она шепнула в ответ:

– А ты?

– Садись, – прорычал я шепотом, – а то удавлю.

Она испуганно села и выпрямила спинку, от страха не решаясь смотреть в зал, а устремила взгляд поверх голов, что вообще-то правильно, это настоящий королевский взгляд.

Я сел в свое кресло, напомнил себе, что эльфийке кто-то должен преподать правила этикета.

Справа от наших кресел встал сэр Растер, теперь обербургграф, в руках церемониальный меч, а слева – сэр Палант с державой на ладони, для этого случая возведенный в ландхофмейстеры, и, как я понимаю, эта одноразовая в моем случае должность к нему прилипнет и будет сопровождать всюду под хаханьки друзей.

В двух шагах от него выстроились особо благородные лорды, то есть командующие моих армий, а все остальные заняли зал и вдали стоят в проходе. Арнубернуз, что от щедрот души тоже помогал с церемонией, сообщил вчера насчет четырех тысяч людей благородного сословия, которые придут на коронацию.

Я указал распорядителю на группу шателленцев и велел подвести их ближе, они – добровольцы, а такие люди всегда выше получающих жалованье.

Барон Ланкашнер поклонился издали, благодаря за мой великодушный жест. Остальные сняли шляпы и склонили головы, дескать, польщены высоким вниманием и такой оценкой их побуждений. Молодцы, все поняли правильно.

Еще я зорко углядел в глубине зала ламбертинцев лорда Джонатана Гилфорда, лорда Унгвуда Маутбеттена, герцога Блекмора, лорда Камберлендского и графа Чарльза, эти просто пришли посмотреть на коронацию, но я велел Хрурту со всем почтением пригласить их в передний ряд почетных гостей.

Я уселся на трон, хотя интронизацию еще не прошел, пропустим еще и обряд венчания на власть. Это в других странах, более благополучных, коронацию приурочивают к весне или к лету, а здесь нужно сразу, герцогство не может существовать без властелина законного, утвержденного церковью. Здесь некоронованный – это незаконный, безблагодатный и нелегитимный, которому подчиняться вовсе не обязательно, даже совсем наоборот…

Отец Дитрих, наскоро облачившись в празднично-парадные одежды, вышел из боковой двери, за ним потянулись прибывшие с ним священники, все молодые, «юноши бледные со взором горящим», настоящие подвижники даже по виду, как только отец Дитрих ладит с такими фанатиками при их бросающейся в глаза бескомпромиссности…