Кольнул страх, что если пробудится, то ощутит вину, хотя во сне трудно себя контролировать, начал выползать из-под нее. Она недовольно бурчала и цеплялась, не желая отпускать такую теплую и удобную подушку.

Оделся я уже в коридоре, двое стражей насмешливо поглядывали от лестницы, но едва я сделал свирепое лицо, поспешно отвернулись.

У лестницы, как чертик из коробки, выскочил сэр Стефэн. Я сразу увидел, что он поджидает, хотя простодушный рыцарь сделал вид, что просто мимо проходил и остановился поговорить со стражами. Я поприветствовал и хотел топать мимо, как сэр Стефэн вскрикнул поспешно:

– Да, сэр Ричард! Только сейчас вспомнил… Его Величество изволили повелеть, что как только увижу вас, чтобы со всей любезностью пригласил к нему.

– Ого, – сказал я. – Что это с Его Величеством? Нет чтобы разбудить пинком, поставить по стойке «смирно» и повелеть… изречь свою монаршью волю…

Он вскрикнул шокировано:

– Сэр Ричард, как вы можете?.. Вы же гость, Его Величество так и сказали даже вслух.

– Ух ты, наконец-то…

– Так вы идете, сэр Ричард?

– Прямо щас?

– Да, Его Величество сказали, чтобы вас не тревожить, когда освободитесь… гм… Его Величество хотели бы вас видеть.

Я буркнул:

– А что на меня смотреть? Я такой же, как и вчера.

Он развел руками:

– Наверное, что-то и сказать хочут. Важное.

– Как же, – сказал я саркастически, – короли всегда говорят только важное. Пойдем-пойдем.

Барбаросса выглядит усталым, я покрутил головой, раньше он и поздно вечером оставался свежим и бодрым. Похоже, благополучное королевство тоже достигает какого-то периода развития, когда должны происходить какие-то гадости, вежливо именуемые болезнями роста.

– Доброе утро, Ваше Величество, – сказал я, кланяясь преувеличенно почтительно, даже как бы в ужасе перед его устрашающим королевским величием. – Все в заботах о судьбах мира?

Он зло огрызнулся:

– Я же сказал тебе, что мне до твоего мира… Ты садись, тут никто не увидит, какая ты свинья. И что не чтишь старших. Вот ты считаешь, что я не прав. Но посмотри, что получилось из твоей правоты. Ты не захотел принять те владения под свою руку, так? Теперь и леди Беатрисса потеряла их, никто ей не простит такой сумасбродной выходки. Ишь, вздумали благородством меряться! Ее владения сейчас станут ареной жестоких схваток…

Я сказал с неудовольствием:

– Наверняка она оставила свой замок на Саксона. Он из верных служак. Старый солдат, не предаст, будет стоять насмерть. А как охранять замок, знает. Солдаты ему преданы.

– Он не из знатного рода? – спросил Барбаросса. – Вот видишь. На ее владения будут претендовать все, кто имеет хоть малейшее родство с родом Бражелленов! А их будут поддерживать те, кому это выгодно. Разгорится кровопролитная война всех против всех…

– Что Вашему Величество на руку, – сказал я ядовито.

– В какой-то мере, – признал он. – Противник ослабеет, ему будет не до меня. А мне потом, когда соберусь с силами, проще будет добить остатки истекающих кровью и установить там свою власть.

– Дважды два – четыре, – согласился я.

Он посмотрел с неудовольствием:

– Тебе, конечно, в голову не может прийти, что мне вовсе не безразлично, льется там кровь или нет. Все-таки это мои люди, а государя недаром именуют отцом королевства. Как отцу мне предпочтительнее видеть не сожженные села и заваленные трупами поля, а цветущий край, сытых крестьян… Я – настоящий король!

Я полюбопытствовал:

– А что есть настоящий?

Он сказал раздраженно:

– Правитель, который благополучно миновал детский драчливый возраст. Теперь мне куда важнее не сколько народа я извел в битвах, а сколько накормил.