Я постарался улыбнуться позагадочнее:
– Ах, леди Беатрисса! Вы же сами сказали, что я не совсем деревенский чурбан.
– Но все-таки…
– Говорите, леди Беатрисса, – сказал я с мягкой настойчивостью. – Я уже знаю, но хочу услышать, как это прозвучит от вас. Из ваших прелестных и… э-э… коралловых уст.
Глава 4
Она смотрела с ужасом и непонятным облегчением, а я старался делать вид, что в самом деле все знаю, хотя запаховое зрение всего лишь видит три широких расплывчатых струи: одна принадлежит леди Беатриссе, она и в запаховом зрении светится чистотой и свежестью, и две другие, где явно присутствуют мужские гормоны, что вызвали в глубине моего нутра приглушенное рычание. Верх обеих струй знакомо светится фиолетово-сладким запахом сирени, а низ смердит навозом, будто ноги не просто в дерьме, а дерьмо поднялось до пояса.
– Когда вы утром ушли, – наконец заговорила она, – сюда явились двое.
– Кто?
– Двое мужчин…
– Ну, – пробормотал я, – не женщины, ясно. Те начнут являться потом, на пике эмансипэ. Вы их знаете?
– Нет…
– Хотя бы лица разглядели?
– Нет, они закрывали их платками. Дали мне вот это… и велели положить в вашу постель.
Она повернулась к шкафу и медленно потащила на себя ящик. На миг у меня мелькнула мысль, что сейчас в ее руке окажется пистолет, повернется и сразу выстрелит… нет, сперва начнет патетически обвинять… однако когда леди Беатрисса повернулась, на ее ладони лежал небольшой мешочек из черной кожи.
– Что там?
Она прошептала:
– Я боюсь даже держать это в руке…
– Разумно, – согласился я. – Вдруг там внутри птичий грипп? Вы сделали правильно, моя нежная птичка, что не стали отказываться.
Она взглянула со злостью:
– А чего бы я стала отказываться? Мне предложили уничтожить моего лютого врага!
– Противника, – поправил я.
– Пусть противника, – согласилась она, – но это все равно почти враг. Я не стала отказываться, потому что они говорили все правильно и очень убедительно. Я и сейчас считаю, что они правы. И что…
– Ну-ну?
– И что вас нужно уничтожить, – договорила она. В ее прекрасных глазах заблестели слезы. – И вас просто необходимо уничтожить!
Я в сильнейшей неловкости развел руками:
– Мы не всегда делаем то, что нужно. Напротив, чаще делаем ненужное. Но почему-то так уж получается, что это самое ненужное порой оказывается нужнее, чем самое нужное… Жаль, не всегда.
Она всхлипнула, я прижал ее к груди, стараясь загородить от всех бед и несчастий.
Когда она заснула, все еще измученная как многодневной скачкой, так и нервным истощением, я осторожно укрыл ее одеялом и на цыпочках вышел из комнаты. Стражи в коридоре посмотрели с удивлением, я сделал зверское лицо. Оба поспешно отвернулись, а я двинулся вниз по лестнице, в черепе кипит мозг, кровь раскаленным металлом струится по жилам, а кулаки мои сжимаются с таким неистовством, словно уже держу за глотки тех сволочей.
Взгляд мой по дороге зацепился за рослого рыцаря в доспехах, явно видавших виды, часто бывавших в кузнице, где молотобойцы заново приводят в прежний вид, выравнивая вмятины в панцире, ремонтируя мелкие пластины, заменяя пробитые кольца кольчуги. Даже шлем блистает неровно, отдельными искрами, что говорит о мелких погнутостях.
Будакер, подсказала память. Один из рыцарей маркиза Плачида. Мой противник, который однако не смог солгать или промолчать на допросе.
– Сэр Будакер, – сказал я дружелюбно, – я просто удивлен, видя вас живым и даже… целым!
Он смерил меня неприязненным взором:
– На что вы намекаете?
– Родня маркиза, – объяснил я, – с которым я поступил недостаточно учтиво, должна бы рассердиться на вас.