Обратно она запросилась сразу же, я моментально и с готовностью помог ей взобраться в картину, она сразу успокоилась и смотрела на меня с прежней дразнящей улыбкой, что хороша, очень хороша, и совсем это никакое не оцепенение, а на радость ценителям удачно схваченный момент.

Раз уж там ей намного уютнее, уговаривать слезть и пообщаться в реале больше не стал, успею, начало есть, а дальше пойдет по проторенной, а пока подкатывался то зайчиком, то хомячком, старался побольше узнать о ней самой и ее мире.

Увы, она и в реале наверняка была хорошенькой пустышкой, с такими особенно удобно, весело и необременительно. Они всегда довольны жизнью, собой, окружением, беспечно чирикают, сложными вопросами головы не забивают, от этого морщины, а спутникам передается их хорошее настроение.

В тот раз она была в путешествии, если это путешествие, с неким Гедом, он запоминал ее, так это она называла, на фоне красивых пейзажей, холодных гор и на берегу безбрежного океана, хотя я предпочел бы, чтобы хоть раз запомнил в городской обстановке.

В памяти Кри сохранились только эта поездка, ночи страсти на берегу моря и на зеленой траве, холодная и суровая природа, которая ей так не нравилась, но Гед от нее был без ума.

Она сообщила мне, что за весь долгий период между Гедом и мною она только трижды просыпалась, когда заросшие грязью и плесенью рамы начинали очищать, но у нее недоставало сил, чтобы даже рассмотреть этих людей, только показались они ей очень странными.

– Какими именно?

– Странными, – повторила она. – Не такими.

– Какими не такими?

Она капризно оттопырила губу.

– Непривычными. Очень грубыми и грязными. И еще в них было нечто…

Она задумалась, затем тряхнула головой и засмеялась.

– Да какая разница? Ты совсем не такой. Ты даже похож на Геда.

– Я? Ну, спасибо…

Иногда она замирала, я тревожно всматривался, что-то пытается вспомнить, лицо озадаченное, не понимает, почему такие провалы в памяти.

Когда я осторожно пытался натолкнуть на рассказы о чем-то помимо их путешествия с Гедом, она даже не понимала, о чем речь, ее существование началось с их путешествия и закончилось, когда он сказал, что возвращаются.

Возможно, у него в доме в рамках более расширенные версии, а то и вовсе там другие… хотя, вполне вероятно, что Кри и была именно той отдушиной от трудной и тяжелой жизни дома, и потому Кри помнит только солнце, море, красивую природу, горы, а сама всегда на пике хорошего настроения.

– Ох, – сказала она как-то, – ну ты и хитрый…

– Разве? – удивился я. – Мне казалось, что я сама простота…

– В чем-то да, – согласилась она. – Ты очень прост, что удивительно, учитывая, что тебе здесь кланяются многие… но ты и хитер! Я смотрю на тебя и думаю то, что ты хочешь, чтобы я думала.

– Правда? – спросил я. – Ну тогда иди ко мне. Иди на перекресток моих больших и неуклюжих рук!

Она засмеялась.

– Разве неуклюжих? Мне кажется, они у тебя очень уклюжие…

– А ты проверь, – предложил я дразняще.

Она посмотрела хитро, подумала и вдруг ответила с вызовом:

– А что? И проверю.

Я выскочил из-за стола и подбежал к стене с ее портретом.

– Прыгай, я поймаю.

Она покачала головой:

– Не сейчас.

– А когда?

– Позже, – почти прошептала она. – Если не передумаю…

– Если не струсишь, – уличил я.

– Да, – ответила она с достоинством, – я трусливая. Завидуешь?

– Да не так, чтоб очень, – признался я, – но преимущества в этом есть. Жаль только, что мужчины не имеют право на это такое понятное чувство.

– Да? – удивилась она. – А я видела столько трусливых мужчин… Их вообще большинство!

Я тяжело вздохнул.

– У вас очень продвинутое и цивилизованное общество. Наверное, женщины тоже работают?