Я бродил по дворцу, не в силах заставить себя что-то делать. Тертуллиану пообещал отправиться немедленно, но сперва коронация, ради нее пока стоит забыть даже о полном провале создания единого экономического пространства…

Разогревшись у камина, выбрел на балкон, поздно заметил стоящую там спиной ко мне Аскланделлу. В теплой шубе с меховым воротником, она не смотрит вдаль, как мне почему-то ожидается, тем более не смотрит во двор, а в задумчивости водит пальцем по заснеженным перилам, вырисовывая причудливые фигурки.

Я хотел отступить, но ощутил по каким-то неуловимым признакам, что она меня учуяла, и попятиться сейчас – как бы признаться в трусости.

Она молча ждала, когда я, загребая снег, нанесенный за ночь на балкон, прошел к ней и остановился рядом. Я молчал, а она задержала палец, вырисовывая некую завитушку, посмотрела искоса.

– Принц?

– Ваше высочество, – сказал я. – Не простудитесь. Мы отвечаем за вас перед вашими родителями. Не хотелось бы, чтобы император объявил нам войну из-за такой ерунды, как вы… простите, я имел в виду простуду.

Она даже не улыбнулась, продолжала всматриваться в мое лицо.

– Вам часто говорят, что плохо скрываете свои мысли?

– Все реже, – ответил я. – В последнее время уж почти никогда.

– Зря, – сказала она. – Или вам просто не хотят говорить неприятные вещи.

Я пробормотал:

– А в чем я прокололся? Просветите невежду.

Она кивком указала на свои каракули на снегу.

– Это знакомо?

Я покачал головой.

– Нет, конечно.

– Но у вас было такое лицо, – сказала она уличающе, – что узнали. Разве не так?

Я поморщился.

– Некоторые похожи на те, которые приходилось изучать в раннем детстве…

– Что это?

– Просто математика, – объяснил я. – вон тот знак похож на интеграл, а это радикал или, как говорят в народе, корень… Это смахивает на факториал, хотя и слишком косой, это бинарности… разумеется, если напрячь воображение. Вы наверняка знаете, в облаках тоже можно увидеть и дворцы, и замки, и снежных великанов… Или у вас было безрадостное детство?

Она кивнула.

– Скорее да, чем нет. Я должна была усвоить слишком много для ребенка.

– Даже ненужные знания, – сказал я ободряюще, – развивают мышление и в какой-то мере мозг. Каким бы хламом ни забивали вашу голову, это все лучше, чем пустая. Развитая память – хорошее подспорье в народном хозяйстве и подъеме валового дохода. Только не спрашивайте, что такое валовый доход, я сам не знаю.

– А зачем говорите?

Я пожал плечами.

– Да кто не говорит так?.. Есть такие слова, их называют общими. Хотя вроде бы все слова общие, но эти особенно общие.

Она не сводила с меня пристального взгляда.

– Сэр Ричард, не уводите в сторону. Известно, это магические формулы, очень сильные, могут перевернуть мир… но никто их не в силах разгадать. Однако вы узнали сразу!

Я сказал с неловкостью:

– Кто сказал, что это магия? Разве что иносказательно. Дескать, магия цифр, магия слов, магия улыбки…

Она сунула руку в широкий карман, я молча ждал, она медленно извлекла небольшой шарик и протянула мне на раскрытой ладони.

– Что это? – спросил я.

– Посмотрите, – предложила она.

Шарик размером с лесной орех, очень легкий, словно под тонкой скорлупой пусто, слегка шероховатый, приятный на ощупь…

– И что?

– Сдавите, – посоветовала она.

Я придавил шарик большим пальцем, он тут же зашевелился. Я осторожно раскрыл ладонь шире, он чуть приподнялся, зависнув в воздухе. Я тихонько толкнул его мизинцем, однако он остался в той же точке пространства.

Надавил сильнее, однако это все равно, что попытался бы сдвинуть гору.

Она смотрела испытующе то на странный камешек, то на меня, я сказал раздраженно: