Снаружи донесся едва слышный вопль:

– Слева по борту… обломки!

Не утерпев, я выскочил наверх. Солнце ударило в глаза, на самом верху мачты, где «воронье гнездо», матрос размахивает руками и, едва не подпрыгивая, орет:

– Там человек!.. Даже два… Нет, один точно!

Тут же простучали по палубным доскам подошвы башмаков, кто-то закричал еще громче и начал тыкать пальцем в блестящую, как живое серебро, даль.

Один из младших командиров проревел зычно:

– На бразах стоять!.. Шлюпку на воду!

На мостик поднялся Ордоньес, тоже смотрел, как и я, с интересом, но ни во что вмешиваться не стал, значит, все по плану, ситуация не новая, все поступают согласно давно установленным правилам.

Заскрипели блоки, шлюпка пошла вниз, я слышал, как плюхнулась днищем о воду, затем послышались дружные удары весел.

Через минуту она показалась из-за громады корабля уже далеко, четыре пары весел гонят ее уверенно и быстро к темнеющим вдали обломкам.

Ордоньес пробормотал с удовлетворением:

– Ну вот, что-то да узнаем про острова…

– До них уже близко?

– Рукой подать, – заверил он.

– Если не крестьянин, – сказал я, – те правую руку от левой ноги отличить даже не пытаются.

– Крестьян в море не берут, – ответил он и добавил почтительно: – ваша светлость.

– Вы правы, – сказал я, – граф. Что ж, ему не повезло, зато нам…

Он засмеялся:

– Я всегда считал вас везунчиком, ваша светлость!

– О неудачах умалчиваю, – ответил я честно. – Только и всего.

Он ухмыльнулся, но промолчал и продолжал наблюдать, как лодка наконец приблизилась к плавающим обломкам. Матросы протягивали руки, что-то долго вылавливали, опасно раскачивая шлюпку.

Ордоньес начал хмуриться, наконец там развернулись, весла дружно ударили о воду, лодка легла на обратный курс.

Подручные Ордоньеса, Юрген и Мишель, поднялись на корабль первыми, повернулись, перегнувшись через борт, протянули руки, однако спасенный ловко перепрыгнул на палубу, быстро окинул нас с Ордоньесом цепким взглядом и довольно элегантно поклонился, распределив поклон строго на двоих.

Чуть выше среднего роста, крепко сбитый, с красным обветренным лицом, близко посаженными глазами и хвастливо поднятыми кончиками коротких усов, что ухитрились не опуститься, даже намокнув. Еще короткая бородка от ушей, везде одинаковой длины, что значит, бдительно стрижет и подбривает в нужных местах.

– Что у вас за корабль? – сказал он ошалело. – Это же… целый дворец! Я даже не знал, что такие бывают!

– Неплохой корабль, – согласился Ордоньес довольно. – Мне он тоже как бы нравится.

– Еще бы!

– Кто вы, сэр?

Спасенный гордо выпрямился:

– Магистр-капитан корабля «Бессмертный» Вебер Кронберг из рода… старинного и почтенного рода, смею вас уверить!..

– Нисколько не сомневаюсь, – заверил Ордоньес, – это был ваш корабль?

– Увы, сэр…

Ордоньес подсказал с покровительственной ноткой:

– Ордоньес, адмирал, к вашим услугам. Это – сэр Ричард, эрцгерцог, маркиз, маркграф и что еще… Насколько знаю, увы, тоже не магистр, как и я. Вы на моем корабле, где окажут весьма теплый прием…

– Благодарю вас… адмирал.

Ордоньес распорядился громогласно:

– Сэр Юрген, проводите гостя, помогите обсушиться, дайте другую одежду.

Сэр Вебер с достоинством поклонился.

– Весьма признателен, адмирал.

– Потом жду на ужин, – сказал Ордоньес.

– Сочту за честь!

Когда спасенного повели вниз, Ордоньес проговорил вполголоса:

– Если скажет, что буря перевернула его корабль – не поверю.

– Даже я не поверю, – согласился я. – Но если начнет рассказывать о Великом Кракене…

– А что это?

– Такой огромный осьминог, – пояснил я. – Или кальмар.

Он поморщился:

– Каких только вы страшилищ насмотрелись, ваша светлость! Противно и завидно.