– Потому что вы, – пояснил я, – как королевская власть, не удосужились выйти навстречу и помочь нам в справедливой войне с Мунтвигом. Хотя бы фуражом. Потому и берем сами.

Он почти прошипел:

– Но никто не смеет… Только король…

Я отмахнулся.

– Бросьте, дядя… как вас там. Законное правительство – это я.

Молодой посмотрел на меня со злым интересом, но смолчал, а старший отшатнулся, глаза расширились.

– Это… почему же?

– Моя армия сильнее вашей, – пояснил я. – Вам что-то непонятно еще?

Побледнев, он несколько мгновений смотрел со злостью, наконец проговорил лязгающим голосом:

– Теперь… все… понятно…

– Вот и прекрасно, – ответил я.

Он отступил на шаг, вскинул голову и сказал напыщенно:

– Его Величество король Ринненкампф Твердозубый… как и все лорды королевства… верен императору Мунтвигу!

– Прекрасно, – повторил я. – Второй за сегодня камень с моей души.

Он уже отступил к пологу и собирался переступить на ту сторону, но не удержался, спросил:

– Почему?

– Пришлось бы обращаться, – пояснил я, – как с капризным союзником, а так все проще: грабь и насилуй, страна противника… Доброй дороги, герцог!

Он вышел, за ним отступил и его странный молодой спутник. Зигфрид сказал тихонько:

– Может быть, эту медвежью надо было сбросить?

– Так львиной же нет, – ответил я.

Зигфрид тоже пошел к выходу, но там оглянулся с озабоченным видом:

– Второй какой-то не такой…

– Принц, – ответил я с усмешкой. – Судя по повадкам. Наследник Ринненкампфа.

Он сказал тихо:

– Может… захватить его в плен?

Я покачал головой.

– А что нам и весь Пекланд?

По ту сторону стенки шатра послышались знакомые голоса; Зигфрид тут же выскользнул, я услышал его грозный рык, что вскоре стал мягче, потом еще и еще.

Через минуту полог отлетел в сторону, он сунул голову и спросил страшным шепотом:

– К вам Аскланделла! Пустить или в шею?

Я сказал со скорбным вздохом мученика:

– Разве таких прогонишь? Они вхожи везде, у них право… Впусти, чего уж там. Не то терпели.

Аскланделла вошла, царственная и величавая, как жирафа среди простых зебр, сразу с интересом посмотрела на шкуру, в которую я продолжал кутаться, как гусеница, наматывающая себе кокон.

– Это у вас какой-то ритуал?

– Магический, – согласился я. – Прошу вас, ваше императорское высочество, садитесь, куда вам будет угодно, хоть мне на голову.

Она окинула взглядом меня с головы до ног, словно в самом деле решала, не сесть ли на голову, потом поинтересовалась:

– В чем смысл такого ритуала?

– Вот посижу еще чуть, – объяснил я, – смогу вас домогаться без всякого сопротивления с вашей стороны!

Она поморщилась.

– Надо бы знать, дочерей августейших особ учат с колыбели противостоять любым домогательствам.

– А мне это надо? – спросил я нагло.

Она надменно приподняла брови.

– Но вы же…

– Так я всех домогаюсь, – объяснил я. – Подряд! Подумаешь, в одном из тысячи случаев не сработает!.. Если вас одеть во что-нить попроще, скажем, в обычный костюм простой рядовой графини или баронессы… думаете, кто-то увидит разницу?

Она сузила глаза.

– Ваше высочество, я зашла узнать, какие меры вы предпринимаете, чтобы вернуть меня императору Мунтвигу?

– Уверяю вас, – произнес я с жаром, – самые неотложные. И экстренные. Кстати, вам нужно было проявить больше… гибкости, когда чем-то рассерженный Мунтвиг решил отправить вас сюда!

Она посмотрела на меня свысока.

– Вы полагаете, я должна была так поступить?

– Уверен, – сказал я, – он уже безумно сожалеет. И потому можно ожидать вскоре от него гонца и почетный эскорт для вашего императорского высочества! Соответствующий вашему статусу. Или даже превосходящий.

Она вскинула на меня надменный взгляд.