Морен сощурился. Сгорбленный черный силуэт под ногами божества ему кого-то напоминал. Кого-то, кого он видел недавно.

– И, тем не менее, ты с нами.

– Ненадолго, – Мадеэль высокомерно посмотрел вниз. – Война зовет, – он презрительно усмехнулся, и вдруг на прекрасное лицо набежала тень.

Неужели ему может быть больно? Морен весь напрягся.

– Я хочу этого ребенка, эту девочку, которую они называют своей королевой, – он сбил со стола кубки и те разлетелись. Его черные слуги в ужасе пятились, отползали прочь, оставляя на полу пепельные разводы следов. Лишь одно существо осталось непоколебимым. Оно также опасалось за свою безопасность, находясь вблизи него, но все равно не уползало.

– Тебя предали, и ты стал взрослым, – прозвучал рассудительный голос, похожий на шорох пепла у сгоревшего костра.

Мадеэль остался застывшим как статуя, даже не кинул взгляда на жуткую тварь, ползавшую перед ним по мозаичному полу башни. Это все были его бывшие собратья, но в его прозрачно—синих глазах затаился лишь намек на презрение. А лицо его оставалось чистым и прекрасным, как у девушки, нет, даже девушка не может быть такой красивой, даже Рианон такой не была. Хотя разве только одна Рианон могла хоть чуть—чуть сравниться с этой красотой. Теперь, когда подглядывал за ангелом, Морен понимал это. Он смотрел не на тварей, ползавших по башне, он не мог отвести глаз от стоявшего там Мадеэля, и он забыл про условленный час. Когда он все же очнулся и заметил, что стрелки приближаются к роковой цифре, его присутствие стало ощутимо им, и раздались крики:

– Чужой!

Чья – то когтистая лапа указала на то место, где прятался Морен, безошибочно определив его, даже невидимого. Только тут встрепенулся и сам равнодушный Мадеэль. В до этого прозрачных глазах сгустилась синева грозового неба, казалось, там вспыхнули молнии. Но он не раскрыл крылья и не кинулся ему вслед, а только властно проговорил:

– В погоню.

И вот тогда с цоколей и фронтонов башни сорвалась и кинулась в полет вся его армия.

Когти, клыки, крылья, все существа, которыми владел он, как одна большая туча сцепились комом над темнотой. Только он остался где—то далеко в своей башне. Там в окне горел свет, и только этот крошечный огонек теперь был видел над бездной, будто на пустынном ночном небе, но он то помнил, что там стоит незримой громадой его башня.

Ей снилось. Мадеэль снова здесь, он идет к шатру, одной рукой приподнимая занавесь, а в другой что-то пряча. На его пальцы что-то намотано, мягкое и липкое, будто паутина. В полутьме точно не рассмотреть, но кажется это волосы – живые пряди на мертвой голове. Он снова принес ей голову того, кто ее любил.

Рианон проснулась. Она заснула на стопке разбросанных фолиантов прямо рядом с саркофагом. Дракон дремал где-то рядом на горе сокровищ. Необычное пробуждение. Она села и впервые заметила железные розы, протянувшиеся по мраморной усыпальнице. Красиво и жестоко. На них ведь такие же железные шипы. Ее пальцы невольно потянулись к кованым гирляндам. Она хотела сорвать несколько цветков и сплести себе венок. Хорошо, что здравый разум остановил ее вовремя. Она бы ободрала себе руки до мяса прикоснувшись к подобным цветам. Что за наваждение. Желание было таким странным и неестественным, как будто пришло от кого-то другого.

– Вставай, соня, тебя уже хватились в лагере, – верещал рядом обеспокоенный дух, но она даже не обращала на него внимания. Она смотрела на розы, и ей виделось нечто совсем другое. Например, терновый венец на чьей-то прекрасной голове.

– Ты же не хочешь оставить поле боя? – причитал ее невидимый спутник. – Мы с тобой что дезертиры?