Рианон откинулась на ложе, предоставляя ему возможность сделать все самому, так как он захочет. Ей это очень нравилось. Так хорошо как сейчас она не чувствовала себя еще никогда. Только почему-то ей казалось, что кроме ритмичного слияния их тел в шатре происходят еще другие вещи. До ее слуха доносились копошения и тихие голоса, какие-то шорохи, шепоты, шуршащие звуки. А еще всего на миг ей показалось, что она видит перед собой нечто жуткое. Вспаханные блеском мечей небеса, подобные полю брани, склоки и крики, тела, подобные тому, которое сейчас с ней в постели, но там они жутко изуродованы. Она прикрыла веки, а когда открыла их, то подумала, что теперь уже он сам неосознанно испускает какой-то колдовство, чтобы в шатре стало светлее. Она видела перед собой его красивое лицо, покрытое легкой испариной, но необычайно светящиеся. Сверкающие волосы спустились вниз, накрыв их обоих золотой завесой. Вот бы никогда не отрывать своих губ от его.

Она протянула руку на ложе и нащупала что-то нежное, скользкое, чуть покрытое влагой. Лилии, и водяные, и садовые, еще вчера их здесь не было, а теперь цветы были разбросаны по ложу и полу. От них исходил сладкий запах, но не такой как от его кожи.

Она обхватила его обнаженные плечи, вновь поражаясь тому, как золотые гравированные браслеты на них практически стали частью плоти. Холодное тело все равно вызывало огненную страсть. Она ощутила вспышку огня внутри себя, возможно человека она бы обожгла своим поцелуем, но только не его, красивые губы оставались мягкими. А вот лилии вокруг них начали чернеть и сворачиваться от вспыхнувшего на лепестках огня. Цветы чернели, а сплетенные среди них тела оставались белыми. Крыло Мадеэля было бы необожженным, даже если бы он задел огонь. Но сейчас от легкого подрагивания этих крыл огоньки в шатре чуть гасли. И все же цветы неумолимо сохли, вяли и источали запах гари. Ей было все равно. Рианон запустила руку в его золотые волосы, ощущая, как локоны тут же оплели пальцы точно сеткой. Ее ресницы касались его. Казалось, еще миг и открыв веки она увидит на месте его настоящих глаз вставленные в глазницы мертвые сапфиры, как у звериных шкур в шатре. Ну и пусть. Ее даже это не пугало. И больше не пугал огонь. Сейчас можно сгореть и самим. Потому что лучше этого мига уже ничего не будет.

– Ты будто из мрамора, – подумала она, снова ощутив его в себе.

– А ты из огня, – тут же раздалась встречная мысль. – Из золотого огня.

Позже она откинулась на мягкую белую шкуру, постеленную с боку на ложе. Мадеэль осторожно гладил рукой ее шею и тонкие плечи. Она первая почувствовала, что в шатре кто-то есть, кроме них. Кто-то пытался передать ей свои мысли, но это был ее не любовник. Тот, кто только что скитался по мрачным городским и проселочным дорогам, теперь стоял у входа в шатер. Рианон на миг увидела его глазами скудный свет на раскисшей проезжей дороге и странное существо, которое скитается там, вроде и не демон и не человек, а что-то среднее между ними. Он был не слишком то красив, но внутри него, очевидно, дремала сказочная красота. Рианон могла увидеть это даже сквозь чужие глаза того, кто передавал ей зрительные образы. Странно, почему же это существо, которое должно быть прекрасным, сейчас настолько убого, потерянно и несчастно. У него есть великий талант. Она не знала, что точно в его суме: кисть, перо или музыкальный инструмент, но была уверена, что это часть его дарования. Под скудной одеждой скрывался свет, но его застила боль. Это невероятно прекрасное, но невесть какой силой очерненное существо погибнет, если не найдет свой особый путь к спасению. Ей вдруг стало резко жаль его. Боль пронзила сердце как острый осколок. Это существо часть войск Мадеэля. Рианон хотела рассмотреть что-то еще, но больше ничего не смогла. Теперь слышался только голос.