Обречённо вздохнув и ощутив, как апатия мгновенно захватывает меня в свои объятия, я начал неторопливо собираться. Как только со сборами было покончено, я, не глядя на агентов, проследовал в коридор. Бросив краткий взгляд на закрытую кухонную дверь и накинув куртку, я ухмыльнулся, представляя, как там томится сейчас Фёдор в ожидании момента, когда эти двое уберутся восвояси. Вот только, увы, вместе с ними придётся убраться и мне.

Оказавшись на лестничной клетке, я пропустил агентов вперёд себя и, закрыв дверь, стал спускаться следом за ними по лестнице.

На улице меня встретило солнечное, утратившее всю свою недавнюю серость, морозное утро. Ярко-синее небо украшали проседи плывущих куда-то вдаль облаков, а отражавшийся от свежих сугробов свет заставлял непрерывно жмуриться и прикрывать ладонью глаза.

Когда же я наконец сумел свыкнуться со слепящим меня светом, то увидел стоявшую чуть поодаль от подъезда чёрную машину, в тонированных стёклах которой отражалась часть нашего двора. На контрасте с белизной свежего утреннего снега её угловатый, украшенный хромированными молдингами кузов показался мне каким-то нереальным, словно бы специально нарисованным кем-то в пространстве. Двигатель машины не был заглушён. Нас ждали.

Я невольно улыбнулся от промелькнувшей мысли о том, насколько же это всё выглядит карикатурным: чёрная тонированная машина, два таинственных человека в строгой одежде и я, который под пристальными взглядами моих спутников сейчас усядется внутрь, скрывшись за чернотой стёкол. Непроизвольно фыркнув, я постарался сдержать накатывающий на меня приступ истерического смеха и, прикрыв рот ладонью, сел на заднее сиденье.

Слева и справа от меня с невозмутимым видом уселись агенты. Они оба как по команде одёрнули плащи и, одновременно хлопнув дверьми, сразу же уставились каждый в своё окно. Казалось, что о моём существовании они попросту забыли. Место водителя, как и соседнее от него сиденье, было отгорожено от нас скрывающим переднюю часть салона затемнённым стеклом. Все мои попытки разглядеть за ним хотя бы намёки на очертания того, кто был за рулём, оказались безуспешными.

Машина тронулась беззвучно и плавно, начав постепенно набирать скорость. Мы покатили сквозь заснеженные городские улицы в направлении места, о истинном назначении которого никто из проносящихся за машинными стёклами прохожих даже и не подозревал.

– Ваш отчёт по «Стражу» мы изучили и утвердили, – закуривая сигарету, произнёс напарник «лысого».

Молча кивнув в ответ, я вновь уставился в окно и продолжил наблюдать за проносящимися мимо заснеженными улицами, укутанными в цветные гирлянды деревьями и яркими витринами кафешек и магазинов. Я глядел на людей, которые, очнувшись от последствий новогодних торжеств и обновив календарь на ещё один год, начинали потихоньку заново жить свою суетливую жизнь.

– А ссадина откуда у вас? – услышал я голос «лысого».

Оторвавшись от созерцания улиц, я, растерявшись, посмотрел на него, кое-как сумев выдавить из себя:

– Ударился… об косяк…

Затем, чуть помедлив, уже более уверенным голосом добавил:

– Ночью дома темно было.

После чего снова уставился в окно.

– Об косяк, значит… – произнёс агент многозначительно и умолк.

Между тем проносящийся за окном яркий городской пейзаж успел уступить своё место невзрачной и унылой промзоне.

Быстро проехав вдоль бетонного забора, поверх которого в несколько рядов тянулась колючая проволока, машина замерла у ржавых ворот, створки которых, лязгая и дребезжа, разошлись в стороны.

Тихо въехав на огромную промышленную территорию, мы остановились перед бледно-серым зданием.