Медор Медовик всыпал в чашечку с кофе добрую порцию сахара.

– Меня совершенно не устраивает мистический компонент, – проворчал он. – Я военный и привык подчиняться законам вселенной.

– Так и должно быть, – Балансиров дернул себя за нос. – Наше дело – защитить эти законы, когда на них замахиваются. Меня-то не очень смущает мистика. У нас ведь, благодаря таким законам, ее и нет. И не будет, если возьмемся за дело с толком. Потому что речь идет об абсурде. Но абсурд совершенно реален и жестко задан, хотя бы в своих нестыкующихся составляющих. Выживание в абсурде – абсурдно, а потому неизбежно. И дело наше – правое…

– Ну да, разумеется. Но все равно – эти ссылки на высший контроль… якобы можно уйти из-под него…

– А я на вашем месте подумал бы, – возразил Балансиров. – Мы с вами, понятно, останемся здесь… а там – может быть, там удастся развернуть что-нибудь вроде наших оффшоров… деньги перевести, детей отправить учиться? Не смотрели на проблему с этой точки зрения?

– Не смотрел, – насупился Медовик. – Куда учиться? К этим? Ты сам-то отправишь своих?

– Кто знает… – задумчиво сказал Балансиров.

– Ну, подумаем, – решительно хлопнул по столу Медор. – А пока придется объединять подзащитных. Помнишь, была такая песня? «Возьмемся за руки друзья, чтоб не пропасть по одиночке». Для дураков. Они ее сами и пели.

Балансиров поерзал в государственном кресле.

– Не загонять же их в лагеря?

– Кого? Дураков и пьяниц? Зачем же сразу в лагеря – ты опять за свое…

– А как их иначе объединить? Где они возьмутся за руки? Школу открыть для них? Приют?

– И лагерей не хватит, – не слушал его майор. – И времена не те.

– Те времена, – шепнул Балансиров. – Те самые, товарищ майор.

– Опять ты меня не понял. Зачем нам столько рабов? Заводы поднимать? Каналы копать? Это уже нерентабельно, поезд ушел. Надо браться за тонкие технологии, а тут понадобятся другие методы…

– Заводы подправить тоже не грех…

Медор Медовик вылез из-за стола совещаний, прошелся вокруг. Он глядел себе под ноги, стараясь заглянуть за полный живот – что там, за ним? или под ним? в общем, дальше и ниже? Правая рука рывками бросалась вперед, как будто Медовик кого-то бил. Но он всего лишь поддался личному караоке, заработавшему в мозгу: «Пока мы… едины… мы непобедимы. Пока мы… едины… мы непобедимы».

– Надо связаться с медицинскими технологами, – сказал он, очнувшись от эманаций Фиделя и Че Гевары. – Помнишь, они докладывали насчет машинки?

– Познавательной? – сообразил Балансиров.

– Ее самой. Массы не станут объединяться, если мы не повысим их сознательность.

Врачебно-эксплуатационный отдел недавно похвалялся новым устройством, которое давало возможность ненадолго расстаться с собственным телом и посмотреть на себя со стороны. Это происходило не буквально, но в составе гипнотехнического выверта.

Балансиров хрустнул пальцами.

– А если они поумнеют после самопознания? Дураки и пьяницы нам самим пригодятся.

– Никогда ты не будешь майором, капитан, – жалостливо пообещал Медор Медовик.

– Что-то вас нынче на бардов тянет.

– Знаешь, сколько я их переслушал? И перевидал вживую? И вмертвую?

Балансиров уважительно засопел.

– Не поумнеют, – Медовик, наминая себе густые бока, становился на цыпочки и опускался на пятки. Со стены таращился голодный портрет железной выдержки. – Нельзя переделать дурака в умного. Наоборот – пожалуйста, вообще без машинок. Зато уже стало возможно заставить дурака понять, что он – дурак.

– Из чего он сделает дурацкие выводы, – подхватил Балансиров, и майор закивал:

– Сделает, но мы ему не позволим. Мы сами подскажем выводы.