Потом он продолжал играть за свой родной харьковский клуб вплоть до 1972 года, был любимцем публики и наверняка получал бы на каждом турнире призы зрительских симпатий, если бы таковые в те годы вручались: люди ценили целеустремленность связующего, его заряженность на борьбу за каждый мяч в каждом игровом эпизоде.

Но вот в главную команду страны ему путь был заказан. Трудно сказать почему. Появились «честолюбивые дублеры»? Не исключаю. Но больше, наверное, облеченным властью решений людям не по нраву был строптивый характер этого игрока, который с годами проявлялся все отчетливее.

Для него важнее волейбола в жизни ничего не существовало, хотя Наумыч в то же время не гнушался никакими благами. По этому поводу приходилось читать, да и самому наблюдать, любопытнейшие преображения вначале выдающегося игрока, а позднее известного тренера.

В середине шестидесятых годов прошлого века Венгеровским, который был лидером харьковского «Буревестника», заинтересовались в Луганске, и вопрос о его переходе в местную «Звезду» решал, что случалось в исключительных случаях, тогдашний первый секретарь обкома КПСС, большой поклонник спорта Владимир Шевченко. Договорившись о зарплате, партийный меценат спросил, какие еще есть пожелания. Игрок попросил квартиру («будет»), четырехкомнатную («будет»), в центре города («будет»), автомобиль («будет»), не «Москвич», а «Волгу» («будет»), и непременно черную («пошел вон!»). Аудиенция закончилась. Переход не состоялся.

Для юных читателей объясню, что по тем временам, когда иномарок на советских дорогах не было вовсе, на черных «Волгах» ездили исключительные партийные и хозяйственные руководители в областных центрах. В столице же власть предержащие передвигались на «Чайках» или ЗиЛах…

Так, до конца своей игровой карьеры, талантливый игрок по тем временам оставался в Харькове. Потом пробовал себя на тренерской работе. А вообще завершать выступление за сборную в двадцать восемь лет – рановато, согласитесь. И хотя имя харьковчанина называлось всегда в числе лучших игроков чемпионата страны, тренеры сборной, повторяю, более не приглашали его даже на сборы. А ведь он вполне мог поехать и на Игры в Мехико в 1968-м, и даже в Мюнхен в 1972-м…

«Волейбольный поединок длится до финального свистка судьи, и пока он не прозвучал, пока последнее очко не разыграно, – всегда есть шанс выйти победителем», – эта фраза Венгеровского игрока, а позднее тренера стала девизом всей его жизни в большом спорте. И я взял ее на вооружение и перенимал его опыт.

Познакомились мы в Белгороде в середине семидесятых годов. Юрий Наумович к этому времени успел поработать с различными командами, но надолго нигде не задерживался. Он оказался в моем родном городе по приглашению ректора Белгородского государственного технологического института строительных материалов Вилена Алексеевича Ивахнюка, кстати, бывшего волейболиста, во времена своей учебы в Харькове выходившего на площадку вместе с Венгеровским.

Ивахнюк вдруг загорелся идеей создать институтскую волейбольную команду, которая смогла бы конкурировать с другими вузовскими коллективами в стране. А поскольку у ректора были далеко идущие планы, он пригласил тренировать студенческий коллектив, в который на первых порах влились все волейболисты, выступавшие за сборную Белгородской области, не кого-нибудь, а своего старого знакомого, к тому же олимпийского чемпиона и заслуженного мастера спорта.

Именитый спортсмен тут же всерьез взял быка за рога, как, кстати, делал это всегда. Он устроил «смотрины» для всех мало-мальски проявивших себя в нашей игре белгородских игроков в спортивном зале завода «Сокол». И вскоре отобрал необходимую дюжину. Задача формулировалась четко: через два года войти в первую лигу чемпионата СССР, еще через два – в высшую.