– Алексей Николаевич Трубников?

– Да, это я, ― растерянно ответил отец, надеясь услышать совершенно другой голос, голос своей дочери или ее подруги.

– Вы, наверное, ждете свою дочь? Не беспокойтесь, ваша дочь у нас.

– Где это, у вас?

Отец испугался и рассердился, переживая эти чувства почти одновременно.

– Это вам знать необязательно. Мы взяли вашу дочь в заложники.

– Свету? Боже, какой ужас! Что же вы хотите от бедного писателя?

– Вы не так давно получили приличный гонорар за книгу «Кровавый след»… Это так?

– Да, ― ответил Алексей Николаевич, не отрицая общеизвестный факт.

– Пять тысяч долларов ― цена головы вашей дочери. А на раздумье мы вам даем всего три дня.

– Пять тысяч «зеленых», пожалуй, мало за голову моей дочери, ― невозмутимо ответил писатель, ― но моя голова стоит еще дороже. Если вы отпустите мою дочь и возьмете в заложники меня ― получите десять.

На другом конце провода он услышал лишь озадаченное молчание.

– Вы шутите? ― через некоторое время спросил этот безэмоциональный голос.

– Я не шучу. К тому же, если вы интересуетесь остросюжетной литературой, я расскажу вам несколько занимательных историй. Так где мы встречаемся?

– Недалеко от вашего дома, ровно в двенадцать, в сквере. Но не вздумайте шутить или звонить в милицию. Ваша дочь будет постоянно под прицелом. И еще один вопрос: кто принесет нам деньги, если мы вас возьмем в заложники?

– Моя дочь, конечно. Я дам ей соответствующие указания. Деньги вы получите через три дня.

– Хорошо.

Неизвестный положил трубку. И только писатель, огорченный случившимся, отошел от телефонного аппарата, раздался настойчивый стук в дверь. Писатель понял, что это его жена, и что она слегка навеселе. Только в этом случае она стучала в дверь носком своего сапога.

Алексей Николаевич открыл дверь, впуская свою, не очень терпеливую, супругу.

– Как ты здесь? ― спросила она, на ходу сбрасывая пальто. С сапогами ей пришлось повозиться. Но вскоре, она одолела и эту трудность.

– У нас неприятности, ― произнес Трубников спокойно, ― Нашу дочь похитили.

– Светочку? Ты в своем уме, Алеша? Как похитили?

А затем последовали ожидаемые упреки и рыдания. Трубников поднес к носу своей супруги ватку, смоченную в аммиаке. И она успокоилась. Только слезы лились из глаз.

– Что делать будем?

Жена вопросительно посмотрела на Алексея Николаевича, размазывая по лицу тушь, которая не терпела женских слез.

– Как-нибудь выкрутимся, ― уклончиво ответил Трубников, стараясь не смотреть на пьяную жену.

– Может, в милицию позвонить или частного детектива нанять?

Трубников нахмурился, отвергая эти глупые советы.

– Сколько они просят?

– Пять тысяч.

– В долларах?

Алексей Николаевич с усмешкой посмотрел на жену.

– Ну, не рублей же! Сейчас все в условных единицах. Даже жизнь нашей дочери.

– Может, отдать? Ты недавно гонорар получил.

– Не торопись, ― оборвал ее Трубников, нервно комкая в руках газету, ― отдать всегда успеем. Ты их что, зарабатывала эти деньги, чтобы жуликам, вот так просто отдать? Кто не спал ночами? Я. Знаешь, сколько раз мне пришлось переписывать рукопись? Шесть раз. А потом проталкивать в издательства. Бог знает, сколько лет жизни отняла у меня эта книга. А ты сразу ― отдать.

Но тут Людмила, сидевшая тихо, перешла в контрнаступление.

– А если наш ребенок погибнет?

Жена надвинулась на Алексея Николаевича, протянула к его горлу свои полные руки.

– Собери мне что-нибудь дня на три, ― отступив от нее, произнес Трубников.

– Что собрать-то?

Жена удивленно посмотрела на мужа.

– Что собрать? Положи в мой портфель колбасы, хлеба и консервов.

Жена подозрительно посмотрела на Трубникова.