– А какой у меня стиль?

Тут они с толстяком вновь заговорщицки переглянулись и громко рассмеялись.

– Не зацикливайтесь на мелочах – это не ваше, поверьте. Сосредоточьтесь лучше на деле, а именно на том, как приятно будет работать в совершенно непривычной для вас обстановке.

Королев удивленно смотрел на начальника.

– Интересно, правда? – задал не нужный вопрос Сигизмунд. – Но это не главное. Сейчас мой помощник проводит вас в отдельную комнату, приготовленную специально для вас, и даст время для отдыха перед дальним перелетом.

Петрович снова вылупился на него непонимающими глазами.

– А разве я уже сегодня полечу туда… ну, в то место, где работа?

– Вы что же, не внимательно читали то объявление на сайте? Ну, голубчик, помилуйте, как можно быть таким… таким… даже не знаю, какое слово подобрать. В объявлении черным по белому было написано, что, как только человек принимается на работу, он тут же едет до нужной точки, значительно удаленной от места теперешнего проживания нанятого работника. Как, вы и этого не помните?

Королев помотал головой.

– Ладно, сошлемся на вашу невнимательность и общую нерасторопность. А теперь, как говорил товарищ Ленин: «спать, спать и еще раз спать».

Королев пошел вслед за толстяком, семенившем впереди короткими ножками. Королев только сейчас про себя отметил, что коридор как-то подозрительно сузился и, будто, потолок стал ниже.

Когда они дошли до нужной комнаты, толстяк вынул из кармана маленький серебристый ключик и отдал его Королеву. Петрович взял ключ и стал открывать дверь, невольно провожая взглядом удалявшуюся фигуру толстяка.

Он вошел в комнату и увидел кровать, стол и стул. Обстановка живо напомнила ему те простые гостиничные номера, в каких он останавливался, когда ездил по командировкам. Он присел на старый стул, достал из портфеля железную кружку с кипятильником и поставил ее на стол. Ну, всё – теперь он был почти как дома, только вот жены с тещей не хватало. Петрович плюнул три раза через плечо, налил в кружку воды из под крана, и воткнул в розетку кипятильник.

Он стоял у окна. Солнце садилось за зубчатую линию многоэтажек, выстроившихся далеко на горизонте. Около здания, в котором сейчас находился Петрович, и вдалеке на шоссе, загорались оранжевые шары уличных фонарей. Его глаза смотрели на это вечернее великолепие, но не видели ничего, кроме неясных картин, рисуемых его воображением. Все мысли были далеко отсюда – где-то посередине одного из четырех океанов. Размытые очертания того места, куда его должны были отправить, не успели сформироваться в четкую картину: неожиданно громкий стук в дверь заставил его выплыть из своих туманных грёз и отвернуться от багрового заката.

Когда он повернул ключ в замке, дверь вдруг сама отворилась – на пороге, с довольным видом, стоял толстяк.

– Ну, всё – пора в дорогу, – сказал тот и тут же развернулся, чтобы уйти. Королев не выдержал и сказал с неприятной дрожью в голосе:

– Да постойте же вы. А вещи мои?

– Берите скорее! – крикнул, не оборачиваясь, толстяк, и зашагал еще быстрее. – Двин ждать не будет! – заорал он еще громче из глубины коридора.

– Куда он денется? – прошипел Королев, и, сунув в портфель кружку с кипятильником, поплелся за толстяком.

Они спустились к выходу. Около высокого мраморного крыльца, в перекрестном огне ярких уличных фонарей, стояло такси, блестевшее своей желтой лакированной крышей. Рядом с машиной стоял Сигизмунд Ромуальдович. Приглашающим жестом он указал Петровичу на заднюю дверь, а сам сел рядом с водителем.

Путь был не близкий, но машина с лихвой компенсировала молчаливую скучную езду высокой скоростью. Ночная дорога освещалась будто солнцем – энергия била ключом из всех плафонов: шарообразных, плоских, продолговатых узких и широких с защитными решетками. На тротуарах не было ни одного человека – всё словно бы вымерло, или, может быть, людей заранее предупредили, чтобы они не попадались в поле зрения Сигизмунда, сидевшего сейчас с хмурым сосредоточенным лицом, будто готовилось что-то серьезное. Королев не умел читать мыслей, но он понимал одно: пока он еще находится в такси, он волен делать всё, что ему вздумается. Но ничего такого делать ему не хотелось, поэтому он сидел смирно, молча глазея на далекие и близкие дома, покрытые слепящими огоньками квартир, словно большие клетки городского зоопарка получили, наконец, подсветку, и теперь под этим светом очень уютно живется, как змеям, так и кроликам, мирно жующим свой мятый лист капусты.