Когда Сэму исполнилось четыре года, в день его рождения, после долгих уговоров пришел детский психолог. Только пообщаться с Сэмом он не смог, так как так и не наладил контакт. Мальчик сначала молчаливо сидел в кресле, глядя вниз, а потом и вовсе встал и ушел в свою комнату. Останавливать его не стали.
Но на протяжении 18 месяцев мистер Пэйринк, тот самый психолог, два раза в месяц наведывался к Бэйкерам. Только все реже мужчина пытался заговорить с мальчиком, задумчиво рассматривая его и кидая красноречивые взгляды на Энн и Эндрю. А пол года назад мистер Пэйринк перестал приходить. В последнее свое посещение он попытался поговорить с родителями Сэма, но безуспешно. Пэйринк разгадал причину молчаливого и понурого состояния души Сэма, но был не в силах чем-то помочь. Или пытался убедить себя в этом. Энн и Эндрю ловко увернулись от неприятного разговора и окончательно махнули рукой на состояние сына.
Сэм же к пяти годам сумел догадаться, что это за странный дяденька, и замкнулся в себе еще сильнее. Ему совсем не хотелось говорить с ним. Страх, что ему не поверят, или просто закроют глаза, не забыв при этом поставить в известность о сказанном родителей, сковывало сердце мальчика каменными тисками.
Таким образом никто так ничего и не узнал.
А Сэм… Он продолжал жить, уходя в свой мир размышлений все глубже. По крайней мере мальчика мысли спасали. Порой он настолько задумывался, что терял ощущение времени. Он мог часами думать об одной маленькой мелочи, стоя у окна в своей комнате. Так же он мог долгое время наблюдать за чем-нибудь. Или наблюдать и размышлять. Неважно за чем именно. Будь это перепалкой родителей, полет бабочки, взмах крыла птицы или что-то еще. В такие моменты Сэм выглядел настолько далеким и прекрасным, но этого никто не видел. Возможно потому что понимали – у Сэма есть что-то такое, что делает его таким уникальным и необыкновенным. И это что-то отсутствует у них всех. Над причиной этого думайте сами.
Выйдя из своеобразного транса, Сэм пару раз мотнул головой и отправился умываться в ванную, которая как и спальни Сэма, Кэти и их родителей находилась на втором этаже дома Бэйкеров.
Бэйкеры были среднестатической американской семьей и могли себе позволить двухэтажный дом с гаражом и небольшой лужайкой.
После водных процедур, Сэмми вернулся в комнату, глянул в окно, оделся потеплее из-за пасмурной погоды и отправился вниз завтракать. Витиеватая лестница из коридора второго этажа вела в гостиную, а уже оттуда можно было попасть в ту самую просторную кухню. Проходя по гостиной, Сэм заметил, что его отец сидит на диване и якобы смотрит телевизор, но его выдает взгляд. Рядом на кресле сидела Кэти и старательно удаляла лак с ногтей.
«Странно все это, – подумал Сэм – Обычно так тихо утро у нас не начинается… Да еще папа… Он ведь не переносит запах этой „ацетоновой дряни“, как он любит говорить.»
– И тебе доброго утра, Сэм! – вырвал мальчика из раздумий голос отца.
Сэм даже слегка затормозил от неожиданности, но отвечать не стал. Нет, родители не то чтобы не общались с ним, но делали они это из крайней необходимости и сокращали колличество слов до минимума.
На кухне, возле окна стояла мать Сэма. Думаю, стоит немного описать внешность Бэйкеров.
Что ж, в доме живет четыре человека, но можно подумать, что их два раза по два, пара из которых появилась из-за некой временной петли. Сэм был как две капли воды похож на отца, а Кэти на мать. Мужская половина отличалась большими оленьими глазами, густым каштановым гнездом на голове, не выделялась грубыми чертами лица, зато при улыбке на щеках обоих появлялись очаровательные ямочки. Женская половина обладала невероятно острыми скулами, холодными голубыми глазами, и струящимся темно-каштановым водопадом прямых волос. Но каждый из Бэйкеров был отличен от другого своим взглядом. В взгляде Кэти застыли злость и жестокость, у Эндрю основательно засело равнодушие, у Энн искрился колючий лед, и только у Сэма был необъятный букет, который он старательно прятал за неосмысленностью происходящего.