– А у кого-то похоть… – не поднимая взгляда от бумаг, дополнила босса Анна. Она даже не подумала, что лучше бы произнести эту фразу шепотом или вообще смолчать.

– Это был камень в мой огород? – радуясь, что удалось сбросить напряжение, Аарон задумчиво почесал подбородок. – Однако!

– Что? – Анна вскинула руки. – Ну что я такого сказала? Можно подумать, Америку открыла.

– Да куда уж Колумбу до тебя! Уверен, ты и добралась бы быстрее, и с Индией не спутала. – Последний документ во второй папке был изучен и завизирован. – Кстати… Дима, – Аарон неожиданно обратился к водителю, – слежку за нами уже установили?

– Так точно, – усмехнулся Дима. – Со вчерашнего вечера катаемся с прицепом.

– Уверен?

– Раньше никого не было, а теперь три машины по очереди пасут. Очень профессионально.

– Отлично, – самому себе ответил Берг. – Ты только не экзаменуй ребят. Отрываться от них не нужно. Пусть висят спокойно, – приказал на всякий случай.

Судя по выражению лица Димы, отразившемуся в зеркале заднего вида, такими глупостями без распоряжения босса он страдать и не собирался.

– Ну вот, – Аарон окончательно расслабился. – Теперь можно точно сказать – игра началась. Удачи нам, и пусть все пройдет как по маслу.

Словно очнувшаяся от долгого сна красавица, северная столица преобразилась в мае. Больше похожий на осень март и переменчивый апрель медленно и лениво растопили льды, выстлали поля желтыми, как яичные желтки, одуванчиками, раскрасили парки в зеленый цвет. Но только май смог вытянуть из домов бледных и потяжелевших после зимы жителей города.

Все чаще был слышен смех, все короче становились юбки. А когда на майские праздники температура на градуснике превысила отметку «плюс двадцать», Питер заполнился гостями. В Петергофе и на Невском проспекте яблоку негде было упасть. Туристы за короткие выходные спешили отведать уникальную питерскую шаверму и побывать на всех праздничных мероприятиях: парад Победы, живые концерты, салют, ну и, конечно же, ежегодная парусная гонка.

Команда Рогозина прибыла в залив к старту среди первых. Проиграв на последнем этапе греческую регату, Лев Семенович был заряжен на победу, как Кутузов на Бородино. Всего три дня прошло с финиша на Родосе, а миллионер кипел новым сражением. В запале он устроил капитальный разнос команде и даже прервал подготовку к Кубку Америки, крупнейшему парусному соревнованию в мире, своего шкипера Олега Сафронова. Тот и опомниться не успел, как стал рулевым яхты в питерской гонке.

Ни дочь, ни жена так и не увидели главу семейства до старта. Марина рвалась переговорить с отцом о делах, но тот, помня, чем в прошлый раз закончились разговоры о компании, слышать ничего не хотел.

– Все потом! – кричал он в телефонную трубку.

– Никого не впускать! – запершись в каюте, повторял помощнику.

Драгоценное время утекало, а «к телу» из всего руководства «Альфы» был допущен только один человек.

Несмотря на то, что Павлов был физически силен, широкоплеч и на две головы выше своего босса, рядом с круглолицым и лысым Рогозиным он казался фоновой фигурой. Энергия Льва Семеновича в каждом движении, в каждом слове выдавала лидера. Даже обычные, с первого взгляда ничем не примечательные фотографии на столе он рассматривал, как генерал схему размещения вражеских войск.

– Когда вы узнали, что он в Питере? – Рогозин указал на фото в центре стола. С него, улыбаясь на все тридцать два, смотрел в объектив элегантно одетый красивый мужчина.

– Неделю назад, – понимая свой просчет, сухо отрапортовал Павлов.

– А когда он появился в городе? – Лев Семенович не скрывал раздражения.