Это было неплохо. В качестве поощрения извлекли кляп. Немец сделал прерывистый вздох, зашелся кашлем. Пехотинцы одолели половину пространства и подставили спины, нагруженные пехотными ранцами. Желающих вернуться и взойти на холм пока не было. Со стороны деревни доносился гул моторов – перемещалась бронетехника. На западе тоже что-то происходило – дорогу между перелесками затянула пыль. Это не имело отношения к поиску русских диверсантов и было крайне подозрительно.

– Все в порядке, герр Хольцман? – участливо осведомился Глеб. – Может, есть просьбы, пожелания?

– Да идите вы к черту, – пробормотал майор. – Дайте воды…

– Вы не больно-то ласковы.

– Я имею причины.

Возразить было нечего. Глеб отцепил от пояса фляжку, подал майору. Тот долго возился, откручивая связанными руками колпачок, потом припал к горлышку и выхлебал все, что там было.

– Не напасешься, – проворчал Шлыков.

– Нам воды не жалко, – Глеб приторочил фляжку к поясу. – Курите, герр Хольцман?

– Нет, – прокряхтел немец. – Курение вредно для легких и мешает сохранять физическую форму.

Разведчики удивились, услышав перевод. Кому на фронте вредило курение? Только им и спасались.

– Нет, отчего же, все верно, – возразил Глеб. – Чрезмерное употребление табака еще никого не оставило здоровым. Пообщаться не желаете, герр Хольцман? Я, конечно, не настаиваю, сейчас не самое подходящее время…

– Вы правильно делаете, что не настаиваете, – немец высокомерно задрал нос. «Опять за старое взялся», – подумал Шубин. – Я буду разговаривать только с офицером по званию не ниже моего. Это обыкновенная практика.