Трудно сказать, когда именно Рэй услышал «настоящую» музыку. В Гринвилле он мог услышать пластинки с записями профессиональных музыкантов только в доме аптекаря, любителя хорошей музыки, но… человека не настолько богатого, чтобы собрать хорошую фонотеку. Значит, это произошло в школе Сент-Огустин. Если это так, то честь и хвала тем темнокожим учителям (а они в то время могли быть только темнокожими – в школу для белых Рэя бы не приняли), что разглядели в мальчике талант и помогли ему развиться.

Своими учителями – заочными, конечно, Рэй Чарльз называл множество музыкантов и композиторов. Прежде всего, Шопена и Сибелиуса. Обоих знал наизусть. Шопена часто играл в периоды грусти, когда на уставшего от бесконечных гастролей Рэя наваливалась тоска и одиночество. Когда депрессия требовала очередной дозы тяжелого наркотика – Рэй много лет употреблял героин. Друзья Чарльза вспоминали, что Рэй был выдающимся пианистом. И Шопена играл так, что на глаза притихших слушателей наворачивались слезы. Если бы он пожелал, то наверняка сделал бы карьеру классического пианиста. Но судьба распорядилась иначе – недаром же говорят, что не человек выбирает профессию, а профессия человека. В случае с Рэем Чарльзом это абсолютная аксиома.

А еще он боготворил Дюка Эллингтона, Каунта Бэйси, Арта Тэйтума и Арти Шоу. Сам увлекающийся импровизацией (а Рэй всегда сочинял на ходу, импровизируя, находясь в постоянном поиске, а потом уже записывая ноты на специальной восковке шрифтом Брайля), он высоко ценил способность к импровизации столь высоких профессионалов.

Титанические усилия матушки Ареты не пропали втуне. Ей удалось-таки пристроить сына в хорошую школу. В семь лет, уже совершенно слепого, она отдала Рэя в интернат для глухих и слепых детей в городке Сент-Огустин, в том же штате Флорида. На ее и Рэя счастье это была совершенно бесплатная школа, где детей учили грамоте, некоторым ремеслам, жизни среди зрячих, содержали, кормили и при этом не требовали от родителей денег. Арета заплатить за обучение сына не могла. И она, и свекровь уже голодали – найти подходящую работу становилось все трудней. А Арета к тому же захворала. Она быстро худела, теряла силы. Но все же старалась навещать Рэя. Мальчишка же покинул отчий дом навсегда. Больше в Гринвилль он так и не вернулся…

О годах учебы Рэя Чарльза известно мало. В своей книге воспоминаний «Брат Рэй» он вспоминает школу очень скупо, лишь упоминая о годах, проведенных в школе. Скорее всего, радостного было мало. Чтобы чувствовать себя здоровым, слепой ребенок должен жить среди зрячих. Среди слепых он чувствует себя инвалидом… А матушка строго настрого наказывала ему – ты не инвалид, ты самый что ни на есть полноценный человек. Не позволяй себя жалеть, ибо жалость – унижение.

В Сент-Огустине Рэй выучился читать и писать по системе Брайля. И одновременно выучил ноты – по той же системе, разработанной специально для невидящих людей. За годы учебы Рэй освоил множество инструментов – орган, трубу, кларнет, саксофон. Пианино был его основным инструментом. Словно продолжение рук. Или… глаза.

Шел 1945 год. Рэй числился в успевающих учениках. Он очень хорошо пел. И его пригласили в баптистский хор местной общины – Рэй, как и множество его темнокожих земляков, по вероисповеданию был протестантом – баптистом. Там же он попробовал свои силы в качестве органиста, приведя в полный восторг и прихожан, и школьных учителей. Мелодию он запоминал моментально и мог воспроизвести самые сложные музыкальные эскапады…