– Вставай! – рявкнул Птаха на Клима и обернувшись к горбуну, сказал. – Револьвер! Дай мне револьвер!
Горбун протянул ему своё оружие со словами:
– Не заряжен…
Птаха резко вырвал у него оружие. Сзади них начинало всё полыхать ярким пламенем. Клим не мог очухаться, валяясь на земле в палисаднике.
– Вставай я сказал! На колени! – Фёдор сам посадил полу мёртвого парня на колени перед собой, а сам встал рядом, заряжая пулями, револьвер. – И так, мой старый друг, настало время нам с тобой прощаться. Помнишь, как давным-давно, когда мы были желторотыми юнцами, с неба что-то рухнуло на землю, а ты мне сказал, что ты хозяин земли русской? Помнишь? Ты мне сказал, что я принадлежу тебе? Что так и должно быть! Вот видишь! Всё не так! Всё совершенно не так! – Фёдор направляет заряженный револьвер на голову Клима. – Есть справедливость на Земле!
Дождь начинал идти сильнее. Клим сидел на коленях и смотрел через разбитые очки в пустоту. В его взгляде было чувство полной обречённости. Над ним стоял главный идейный боец красной армии с револьвером в руке, нацеленным на его голову. Мужчина с оружием, тихо давит пальцем на курок, со словами:
– Во славу великой революции!
Происходит выстрел. Брызжет кровь. Пуля пробивает висок молодому человеку. И в глазах его всё темнеет. Партизаны расходятся.
Глава 4
В тот же кровавый вечер, ватага Фёдора Птахи шумно и весело отмечали расправу над кулаками семьи Орловых в кабаке деревни. Вино и водка лились рекой. Длинный деревянный стол ломился от спиртного и закуски. Всем было весело, все шумно разговаривали и смеялись, один лишь Фёдор сидел мрачный и пил рюмку за рюмкой, себе в углу, словно белая ворона.
– Надо будет после по селу пройтись… Здесь в селе бабы есть? Я бабу хочу! – кричал один мужик – бобыль.
– А ты каких любишь? – спрашивает его другой.
– Толстомясых! – показывает он на себя, будто он баба и у него висят груди. – С большим выменем! Доярок люблю! А тощих тёлок я не уважаю!
– И я тощих не уважаю… Взяться подержать не за что!
– Хочу! Хочу! Хочу! Бабы! Где вы! – кричал и смеялся один из компании.
Фёдор выпил последнюю рюмку и вышел из-за стола.
– Птаха, ты куда? – спросил его горбун.
– Устал я… Покимарить надо… – сказал Фёдор и поднялся на второй этаж кабака, в маленькую комнатку для отдыха. – Не беспокоить… Всем скажи! – добавил он горбуну, открывая дверь.
– Как скажешь, ты главный…
Фёдор вошёл в комнату и захлопнув дверь за собой, зажёг лампу. Внутри было одно маленькое окошко, деревянная тумбочка, железная кровать, и всё помещение было обклеено революционными плакатами с самым главным зачинщиком революции – Лениным. Мужчина снял куртку и достав из её внутреннего кармана шприц, жгут и склянку с морфием, присел на деревянный пол.
Поражённый его пулей, Клим, лежал, весь залитый кровью, на земле, всё ещё живой, его сердце продолжалось биться. Рядом с его телом догорал его родимый дом с его роднёй. Кружили вороны. Темно. Лил дождь. Сердце у парня бьётся всё медленнее и медленнее, пока совсем не останавливается. Клим умирал, а ему снился яркий фантастический сон. Вот как всё было…
Клим стоял меж высоких холмов, усеянных травой. На нём ни капли крови, весь он чистый, в белой рубахе. Рядом с ним плещется широкая могучая река. Клим видит, как в лодку забираются его мёртвые родственники. Со всех ног бросается он к ним вниз. Но не успевает. В лодке сидят его брат, матушка, дед и отец, и когда туда забирается последней его сестра Верочка, лодка отходит от берега. На лицах у всех родных ему людей – никаких эмоций.
Конец ознакомительного фрагмента.