Goldfinger», в самый раз будет. Точно. Кликаем… И пусть Сердюков ему на Рублевку отправит. Все. Закрываем все.

На Михаила накатила страшная усталость, он выключил ноутбук, поставил чайник и пошел в душ. Кабина загорелась космическим светом, горячие струи счищали с кожи напряжение, он оперся спиной на стеклянную стенку и закрыл глаза. Тело расслаблялось, в ушах стучали струи воды. Вдруг он ощутил в паху движение чьих-то пальцев, сжался и быстро открыл глаза.

– Привет, Мишка.

– Ты что, Бельчонок, так и кондрашка хватить может.

– Да? Не понравилось? Ну и не буду.

– Да стой! Ты же сказала, что поздно будешь, я и не ждал еще тебя.

– Так уже восьмой час.

– Да не может быть! Что ж это я так долго делал.

– Известно, что – на диване валялся.

– Вот она благодарность! Я пы-ле-со-сил! Сам! И мусор хотел вынести.

– Но не вынес.

– Ну, успею еще. До ночи. А ты как.

– Такой день тяжелый был. Устала.

– Так иди ко мне.

– Ладно. Только…

– Да знаю, знаю! Ничего делать не будем.

– Ну я просто постою с тобой.

– Ну постой. Вот я тебя намылю… помою…

– Мишка, ну оставь попу в покое!

– Ну и ладно.

– А чего это твой стручок мне в живот уперся.

– Ну чиво-чиво. Не каждый день он с секс-символами в душ ходит.

– Ох и умаяло меня это все.

– Что?

– Да все.

– Ну говори, что там еще.

– Мне тебе столько всего рассказать надо.

– Ну и рассказывай.

– Есть хочу. Потом. У тебя есть что-нибудь?

– Канэшна! Чего изволите?

– Да мне все равно. Хоть чаю с батоном.

– А сосиски будешь?

– Буду.

– Ну пошли.

– Такие сосиски вкусные.

– А ты не обедала?

– Да обедала.

– А что ела.

– Да не помню названий. Фрикасе всякие да бланманже.

– Да? В больнице?! В буфете такое дают?

– Мишка. Пошли полежим. Поговорим.

– Поговорим? Ну пошли. Полежим так полежим. Я всегда за.

Они отправились в спальню, Белка зашла первой и втянула в себя воздух.

– А что это пахнет так? Лилии.

– Это? Аааа… это какой-то мужик тебе цветы прислал. С доставкой.

– Когда?

– Сегодня.

– Да я поняла! А время?!

– Время? Ты что, Бельчонок, ну откуда я могу помнить… когда столько дел навалилось…

– А хоть примерно?

– Нууу… я уже ел… значит, это точно было после обеда.

– Это он.

– Кто еще за он?!

– Это Николай.

– Маринкин муж? А чего это он…

– Ну совсем ты у меня Дуридом, Мишка.

– Ну конечно, вот и я говорю…

– Это Арцыбашев.

– Ктоооооо?!!!!!!

– Николай Арцыбашев. Ты новости не смотрел?

– Да я смотрел! А ты тут каким боком?!

– Он к нам в больницу приехал, оборудование подарить, в детское отделение. Меня Вячеслав Иваныч к себе вызвал, а он там у него сидит. Ну и мы пошли… больницу осматривать.

– Осмотрели?

– Осмотрели.

– И все?!

– Нет. Не все.

– Белка. Ты у меня доиграешься. Говори. Пока я добрый.

– Мишка. Ну не злись.

– А есть на что?

– Ну я и не знаю даже. Я так устала.

– Устала?! И что ж ты бедная делала?! Оборудование носила?

– Ну не носила. Он его еще не купил.

– Ага. А чего ж ты устала.

– Мишка.

– Что, деточка.

– Дай слово, что не будешь кричать.

– Ты что-то… ладно. Говори скорей.

– Мы потом обедать поехали.

– С Вячеслав… Иванычем?

– Нет. Без него. Он меня в угол отозвал и сказал, что это так важно… для детей… умолял, чтобы я съездила… что такого шанса у нас больше не будет… у больницы то есть. Что мне нужно просто пообедать… представительская миссия… для блага…

– А Анну Сергеевну он не мог отправить?

– Он хотел…

– И что?!

– Но Николай… Арцыбашев то есть… захотел, чтобы только я поехала.

– Так-так-так. Миссия. Во благо, значит. Ты – мать Тереза. Все ясно. Все хорошо. И как обед прошел? Видишь – я не и кричу совсем.

– Обед? Странно как-то прошел. Во всем ресторане почему-то не было ни одного человека.

– А что за ресторан?