– Да, это наш отец, – уже более спокойно отвечал я, чувствуя облегчение, что мы встретили человека из родного города.

Домчались мы довольно быстро. Маркус также ловко нас спустил на землю, как и поднимал в колесницу. У дома уже взволнованно встречала нас мать.

– Ваши чада, Лукреция?

– Да, Маркус. Благодарю, что подвезли моих сыновей. Теперь за Порферия, мужа, переживаю. Как бы, что в море не случилось. Молю богов, чтобы гнев Везувия отклонили, – ответила наша мама Маркусу.

– Надеюсь, ничего серьезного. Помню, был еще маленький, так боги Везувия тоже гневались. Неделю вулкан гудел, да и утих, – успокаивал Маркус, – но посоветую, собрать необходимое, да после прихода вашего супруга, направиться в Нуцерийский порт. Вечером я отплываю по службе в Рим, могу взять вас с собой в мой служебный дом, так, на всякий случай. Торговая галера отходит, когда солнце дотронется до Фирского валуна, то есть за час до захода.

Маркус ловко вскочил в колесницу, да уехал по дороге, ведущей на край города, где стоял лагерь, там он служил.

День клонил к обеду. Изредка мы чувствовали редкое земное потряхивание, как будто бы всю землю поставили на огромную колесницу, и тихо ее покачивало. Отца еще не было. Мать встревожено собирала в корзины необходимые для отъезда вещи. Через некоторое время нас опять оглушил резкий удар, исходящий от зловещей горы. На стене нашего дома появилась трещина. На улице послышался треск от колесницы. На пороге опять стоял Маркус.

– Срочно собирайтесь в порт. Лукреция, отойдем на минуту, мне надо сообщить наедине важную новость, – Маркус завел мать в другую комнату.

Через несколько минут они вместе вышли. Мама была очень бледная с набегавшими в глазах слезами.

«Что-то серьезное с отцом случилось», – сразу сделал вывод я сам в себе.

– Мы поедем на запасной военный порт. Торговый порт разрушило большой волной от землетрясения, – помогал собирать вещи Маркус.

К дому подъехали еще две колесницы с сослуживцами Маркуса, в которые мы складывали свои вещи. Мама сидела за столом и со слезами на глазах, в забвении, смотрела в одну точку. Маркус обхватил маму за плечи и повел к колесницам. Только потом я узнал, что в этот день погиб мой отец. Их рыбацкую галеру накрыла именно та волна, что разрушила торговый порт. Галера ушла на дно, никто из рыбаков не спасся.

Колонна из трех колесниц мчалась к военному порту. Мы ехали во второй по счету колеснице с Маркусом по извилистой горной дороге, которая серпантином спускалась к порту. Раздался опять резкий удар. Впереди треснула дорога, и с оползнем первая колесница рухнула в обрыв. Мы резко затормозили. Дальше дороги не было.

– Дальше придется спешиться. Ни кони, ни колесницы тут уже не пройдут, – взволнованно сказал Маркус.

Мы собрали оставшиеся вещи, и пошли впятером, так как первый колесничий погиб, по узкой дорожке, оставшейся на склоне. Запахло сильной гарью. А с неба посыпались белые хлопья пепла.

Потихоньку по склону мы приближались к морю. Внизу доносился людской гул: крики, ругань, женский и детский плач. Нам уже стал виден пирс, к которому было пришвартовано четыре галеры, еще семь стояло в море поодаль. Мы приближались к толпе людей, пытавшихся любыми способами пробраться на галеры для спасения.

– А ну назад! Сказано, первые места для приближенных к императорскому двору! – разъезжал военный всадник и разгонял толпу длинным хлыстом.

– Тут мы не проберемся, – взволнованно, но со спокойствием сказал Маркус, – тут эвакуируют только начальство, пойдем на лодочный пирс, может, там прорвемся.

Внезапно просвистел кнут над моим ухом. Сзади услышал стон моей мамы. Ее лицо было наискось, через глаз, рассечено красной полосой. Арес, громко закричал. Маркус видя бесчеловечность всадника, сбросил его с коня, выхватив его кнут, начал хлыстать его самого. Мама громко рыдала, обняв Ареса, закрывая его глаза ладонью.