Остались только две сберкассы в Святославле, но дома можно уже в любой день деньги снять.

На мгновение поколебавшись, решил зайти к тетке. Внезапно совесть замучила, что тогда столько прожил, фактически, за ее счет. Может, десятку один раз сунул, вот и все. Хорошая тетка, ни разу ничего не сказала. Тем более, виноват… Она же одинокая…

Нина Ивановна была дома, уже год как на пенсию вышла, и очень племяннику обрадовалась. Ощущая себя необычно, человеком, которого сколько надо будет ждать личная машина с шофером, Иван не стал спешить. И чайку с теткой попил, и на все вопросы о жизни ответил, и сто рублей оставил, когда уходил. Конечно, тетя не хотела брать, совала их ему обратно, но он просто оставил деньги на холодильнике, обнял ее и сказал:

– Спасибо тебе, тетя, за доброту твою! Больше надолго пропадать не буду! И ждем очень в гости! Приедешь на эти выходные, а? Мы все будем очень рады!

Тетя аж всплакнула, растрогавшись, а Иван уходил со стесненным сердцем. Вот же он сволочь, добра не помнящая. Все переживал, что денег нет… лучше бы заехал хоть пару раз к тетке, помог ей с чем-нибудь за эти годы… Руки же на месте, а у тети и дверцы у шкафов криво висят, и диван продавленный. Там работы на несколько часов всего… Дверцы поправить, диван разобрать, починить да снова собрать…

До Святославля домчались с ветерком. Отпустив Германа, Иван посидел, пока не стемнело, дома, а потом пошел к первому секретарю домой.

– Вот, – выложил Иван все деньги перед Шанцевым. – Осталось пять тысяч у нас снять.

– Ну, ты их себе и возьмёшь, – решил Александр Викторович, отсчитывая из привезенных Иваном денег двенадцать с половиной тысяч. – Держи… Пересчитай!

Иван пересчитал на автомате, даже не понимая, что это его собственные деньги. Только сотку вернул, сказал, что уже брал из общей суммы. Также, абсолютно равнодушно, он пересчитывал деньги в сберкассах Брянска.

– Ты же только смотри, осторожно, – настороженно приглядывался к нему Шанцев, – деньги-то сразу все не трать…

– Само собой, Александр Викторович, – уверенно ответил Иван. – Жена беременна, на ребенка пригодятся.

– Ну, хорошо…

***

После Камволки поехал в стол заказов, отоварил сразу талон. Вернувшись домой, заглянул к детям, там Ирине Леонидовне помогал Загит, они отправили меня ужинать, мол, тут мы сами справимся. Потрепал малышню по головкам, они радостно задёргали ножками, как будто бежали ко мне. Такие смешные…

Поужинал и сел в кабинете заканчивать оформление пьесы. Хочется уже ее доделать, и потом только на премьеру прийти уже. Интересно, нужно ли будет выходить на сцену и раскланиваться перед зрителями перед представлением? Или безопаснее сначала посмотреть реакцию зрителей, чтобы сбежать потихоньку в случае, если она им не понравится? Нет, вряд ли, конечно, гнилыми помидорами закидают, но все же…

К приходу Галии всё закончил и даже отнёс на восьмой этаж артистам записку в дверь, с просьбой заглянуть ко мне.

Мама уже отпустила Ирину Леонидовну, и они вдвоём с Галиёй начали готовить детей к купанию. Старался быть на подхвате, чтобы мама не таскала близнецов, но разве за ней уследишь…

Вскоре к нам спустился Ахмад. По его виду сразу стало понятно, что мама ему уже сказала. Он вошёл с гордо поднятой головой и с порога нам всем громко объявил, что его жене поднимать тяжёлое нельзя!

Смущённая мама кинулась было к нему, чтобы он замолчал, но я поймал её, обнял, прижал к себе, и стал укачивать из стороны в сторону, стараясь успокоить…

– Поздравляю, – протянул я одну руку Ахмаду.

– А что такое? – подошёл к нам Загит.

С трудом скрывающий счастливую улыбку, Ахмад небрежным движением показал на себе рукой большой живот.