– Ясно. Магия у верумов как бы есть, но ее как бы нет. Лучше расскажи, я справилась с первым заданием или нет?

– Как сказать. С задачей убить мучителей и продемонстрировать свои возможности – да. А вот с тем, чтобы вовремя остановиться – нет. Но куда больше меня интересуют выводы, которые ты сделала сама.

Лиза поняла, что ее ответы имеют важное значение не только для Тенакса, потому не стала ограничиваться фразами типа «Я прирожденная убийца» и рассуждала вслух:

– Если я сильна, но не умею останавливаться, значит тренировать меня придется куда дольше, чем обычных верумов. У нас мало времени, значит тренировки будут тяжелые и изнурительные. Мы находимся в месте, где нас нельзя убить, потому жалеть ты меня не будешь. Ирида не сильно обманула тебя, когда сказала, что я нахожусь в самом подходящем для меня месте. Этот остров действительно лучшее место для борьбы с Тьмой. Подопытные есть, умереть я не могу, как не могу причинить вреда людям и тебе.

– Насчет меня я бы поспорил…

Лиза замерла и попробовала понемногу «тянуть» Тьму, как накануне показывалтресфасьем. Сначала получалось не очень, но потом девушка уловила суть и смогла оценить повреждения Тенакса:

– Подвывих челюсти, травмы обоих колен, тридцать семь колотых ран, два вывихнутых пальца и три сломанных ребра, восемнадцать синяков, пять кровоподтеков и одна гематома. Но я уже извинилась, так что повторяться не будем. – осознав масштабы своего разгула, девушка поспешила сменить тему. – Кстати, раз уж речь зашла об этом внутреннем голосе, он и остальные апгрейды есть у каждого верума? Типа раз уж ты прирожденный убийца – лови полезные навыки.

– У каждого. – кивнул парень, который и без Лизы знал точное количество травм, которые во время драки любезно плюсовал его внутренний голос. – Знаешь, даже теория имеется, что человек эволюционировал из обезьяны только из-за необходимости драться.

– В смысле?

– Есть один ученый из Юты, Дэвид Кэрриэр. Он выдвинул гипотезу, что человеческая рука эволюционировала из обезьяньей к нашей привычной именно для того, чтобы защищаться.

– Я о такой странной теории не слышала.

– Не удивительно, она не популярна и в школе ее не проходят, тем более не всех устроили эксперименты, которые проводил ученый. Его доводы о том, что и лицо развивалось лишь для того, чтобы смягчать удары, а встал человек на ноги только ради драк, многих вообще смущают. Но глядя на тебя, я начинаю верить в эту теорию. Правда с таким набором умений ты эволюционировала не ради того, чтобы защищаться, а ради того, чтобы нападать.

– Возможно. Вот только почему с таким набором умений я не чувствовала тебя, хотя чувствовала все остальное? Поняла, что ты близко, только когда ты реально был уже в поле зрения. Это из-за того, что ты тресфасьем или потому, что мы с тобой мертвы?

– Ни то, ни другое. Это встроенная защитная функция. Ни один верум не может почувствовать другого, хотя при этом нас друг к другу бессознательно тянет. Такой вот парадокс.

– Ну и зачем такая защита нужна?

– Не знаю… Может быть для того, чтобы какой-то особо сильный верум, как ты, например, не мог отследить и убить остальных, если у него сорвет крышу.

Лиза прикусила губу. Немного пожевав ее девушка выдала:

– Есть у меня подозрение, что ты-то верумов чувствовать можешь.

– Да, могу, фокусы тресфасьема. Способность очень пригодилась папаше, который с моей помощью отслеживал среди людей возможных беллаторов, обычных, не верумов, а после подстраивал их смерти и возрождал в качестве малумов. А бонумы все удивлялись, почему у них в основном обсерваторы да предикторы, а у малумов что ни новичок, то беллатор.