Я замолчал, а в дверь постучали. Вошла дочка трактирщика с большим кувшином, следом и сам хозяин с тарелкой только что сваренного мяса.

– Дорогие гости, вера в ваше благородство позволяет привнести яства. Ведь вы же не обидите вдовца?

– Утром, любезный, – протянул я.

Трактирщика понять можно: он и так работал не покладая рук, а если мы его кинем с деньгами, будет неприятно, тем более что свежее мясо стоило дорого.

«Система, фоновая запись происшествия на реке проводилась?»

«Запись в режимах сна не осуществляется», – прошептал внутренний голос. После его слов я ущипнул себя за бок. Боль чувствуется. Значит, сбоит мой проц. Глючит напропалую, и доверять ему нельзя. А кому можно? Здравому смыслу.

– Выпьем за доверие? – произнёс я, чувствуя рядом тёплый бок Катарины.

– Наливай, – криво улыбнувшись, ответила она.

Наутро настроение было подавленным. Все эти убийства и злые духи снились ночью в кошмарах. Я несколько раз просыпался в холодном поту: всё казалось, что в темноте что-то шевелится и готовится напасть. Я даже фонарик не выключал.

Система заткнулась и перестала оповещать. На все запросы отвечала неизменно, что я в фазе сна. И дальше спрашивать её было без толку. Лучше уж пусть совсем молчит.

Рассвет встретил с таким облегчением, словно от солнца зависела сама жизнь. Катарина тоже просидела до утра рядом с кроватью, но стоило проснуться, умчалась по нужде, кинув мне на кровать заряженный пистолет.

Одежда за ночь не просохла, и пришлось скрепя сердце надевать сырую. Благо более тёплый климат подарил хорошую погоду.

– У вас всегда такие убийственные ночи? – спросил я, когда Катарина вернулась и пришла моя очередь схватить мыльнорыльные принадлежности.

Но вместе с ними я достал бинт и протянул девушке.

– Нет, – осипшим голосом ответила она и начала наматывать его на руку. Катарина лишь немного покрутила перед этим моток белой ткани, разглядывая диковинку. – Обычно грешни ведут себя тихо. Видимо, не яси, кто-то потревожил Гнилой Березняк. Грешни от крови ум теряют. Видимо, не яси убили кого-то по дороге.

– Понятно, – пробурчал я, поглядев на красный шнур на поясе девушки и вспомнив ночную зависть.

При этом отметил, что наёмница перешла на какой-то сленг. «Видимо, не яси». Дословно это может означать негативное отношение к чему-то неизвестному. А грешни – это какие-то духи. Но Катарина до этого говорила практически академическим местным языком, так сказать, уставным, который нам давали во время занятий. И вообще, она хорошо образована, но это вполне понятно. Она же паладинша, пусть и недоучка.

Я быстро спустился по лестнице и вышел на улицу через запасную дверь, оказавшись за постоялым двором. На глаза попалась работница, которая ощипывала обезглавленную курицу. А я-то думал, что хозяин один управляется. Наивный, блин! У него наверняка не одна батрачка.

Быстро умывшись и побрившись, я вернулся. Катарина как раз рылась в своих вещах, выложив многое на стол. Я сунул мыльнорыльные принадлежности и приторочил полотенце к походной сумке, а потом взгляд зацепился за яркие бумажки на краю стола. Руки сами собой потянулись, вскоре оказалось, что помятые листы с потёртыми и разлохмаченными краями – это комиксы, специально печатаемые нашими для местных. Над ними трудились художники, адаптируя земные сюжеты под местные реалии. Я даже серию скажу: про воительницу Илианну Муромеццо. Вот и сейчас на картинке статная богатырша в чешуйчатой броне и с большой палицей вглядывалась в даль в поисках неприятелей. И была она не одна, а в сопровождении светловолосого юнца в ярких одёжах, упёршего в землю приклад мушкета длиной в его рост. Как говорится, Зигмунд Фрейд ему в помощь.