-  Поеду, даже поздней осенью, - согласилась я, - а деньги в два приема верну – ненавижу кредиты.

-  Осень - не страшно, там всегда красиво, только одевайся теплее, - недоверчиво присматривался он ко мне.

   И зря - я правда решила поехать. Зачем от такого отказываться?

   Отработав последний день, попрощалась со всеми, еще раз пообещала вернуть деньги за путевку и поплелась домой.  Назавтра решимость испарилась. Собирала себя - нехотя, через силу.  Смогла... и честно поехала за билетами.  Даже купила их, а на обратном пути увидела своего Серёжку… и животик. Последняя капля? Наверное… 

   И всё. Телефон я отключила, к двери не подходила.  Все знали, что я уехала.  За пару недель нехотя, по крошке подъела все, что еще оставалось в холодильнике.  Будто и жила, но и не жила уже, вяло шаркая тапками по квартире, вылёживая днями и глядя в потолок… Слезы текли просто так, потому что никто не видит и теперь можно - я уже не сильная. Надоело.  Или не могу больше.  Но ничего у меня не болело и душу на части не рвало.  Больше того - казалось, что я совсем разучилась чувствовать.  Ненормально, конечно, но существовать в таком формате оказалось намного легче, чем месяцами держать лицо и делать вид...

   Не включала свет, потом перестала есть – не хотелось, спала короткими урывками и сон этот уже мало отличался от обморока.  Иногда мылась через силу и пила воду, потом и это перестала… слез не стало...  Я до сих пор не знаю точно, что это было и почему силы вот так сразу кончились?  И только на депрессию списывать, оно тоже…  не совсем то. Все-таки странно - будто и соображала, что происходит...  и все равно!  Все равно было в разы легче – я отпустила себя и решила, что это и есть самый лучший выход.  Это свобода. И поплыла по течению. А потом все закончилось. Я весь год потихоньку к этому шла.  Как-то все одно к одному…

   Сейчас я смотрела на все иначе и сделала бы все не так, но что уж теперь?

   За всеми этими воспоминаниями и мыслями остальное время в дороге пролетело незаметно.  Или протащилось. Скорость передвижения здесь просто убивала.  Я целый год привыкала и все никак не могла настроиться на полусонный ритм жизни, подробные разговоры, ставшие просто громадными расстояния…

  Слишком сильными были контрасты.  Жизнь здесь казалась тягучей, как патока, а еще бессмысленной, ненаполненной. Но я уже пытаюсь что-то изменить.  

-  Мы на месте, - оглянулся на меня Гаррель и первый раз улыбнулся.  Прокуренные усы топорщились, разбежались от глаз морщинки… и паричок этот в муке.  Приятный дядька… сонно улыбнулась я в ответ и чуть отодвинулась в сторону, выглядывая из-за мужских спин, чтобы увидеть, что там впереди - в просвете между деревьями.

7. Глава 6

   Военный лагерь оказался интересным местом.  Я ожидала увидеть чисто поле, огороженное редутами, то есть земляными валами со рвом перед ними, а внутри или палатки, или сооружения поосновательнее, потому что было слово «домик». 

   И редут был.  Во всяком случае, с той стороны, откуда мы подъехали.  Проход через него охранялся здоровыми мужиками в форме.  Гаррель коротко и недовольно буркнул что-то, и телега проехала дальше – на территорию лагеря и под свод дубовой рощи. Не очень большая, может насаженная когда-то культурным порядком, она приняла под себя людей, лошадей, навесы и палатки – большие, человек на десять и одиночные, но тоже высокие. 

   Палаток было много.  Дальше, за дубами и в постепенно надвигающихся сумерках их колличество только угадывалось.  В такую палатку можно было свободно войти не нагибаясь, и напоминали они огромных серых раскорячившихся лягушек.