-  Работы боитесь? – буркнул сержант.  И тут я как-то вдруг и с облегчением поняла, что можно говорить не витийствуя, без куртуазного словоблудия - военные всегда любили прямоту и краткость. Так и ответила:

-  Нет, работы я не боюсь, но хочется знать сколько ее будет и когда приступать.  Те трое раненых – ваши? Ранения огнестрельные…  И часто случаются стычки?

   С кем – спрашивать не рискнула.  Французы – воинственная нация и раньше, в нашем мире они воевали почти постоянно и в основном с Англией.  Но сейчас англичане отпадали - тогда театр военных действий находился бы западнее - Нормандия, Бретань... Так кто у нас враг?

   Я всегда считала, что неплохо знаю Францию - у нас ей уделялось особое внимание: язык, история, традиции, география, культура - школа была с углубленным изучением французского.  А в старших классах раз в неделю на переменах мы весело картавили и гундосили только «на лягушатине» - с любезными улыбочками и прикольными ужимками-реверансами.  И до недавних пор где-то на подкорке синонимами французскости для меня были галантность, любезность и обходительность.

  Как же я ошибалась!

  Сержант заговорил, когда я уже перестала ждать ответа:

-  Наверное, вы должны знать… бургундцы до сих пор оспаривают французское господство, мадам.  Интендантов, назначенных для управления провинцией, ненавидят…   А любовь к дому Австрии и Мадриду сохраняется уже на протяжении пары поколений… но любовь эта, по сути, это просто любовь свободы.  Тогда Безансон был вольным городом, а короли Испании скорее защитниками, чем хозяевами Бургундии…  Это не были стычки, мадам - выстрелы из-за угла.  Вернее – из-за кустов.

-  Что-то похожее на восстание… - пробормотала я.

-  После Неймегенского договора восстаний здесь больше не было и не будет.  Для этого здесь и стоим мы, мадам – наш полк, - спокойно заключил он и опять замолчал.

   Сейчас войны нет - это уже радовало.  А Неймех… какой-то там договор, Австрийский дом?  Ну да – австрийская монархия Габсбургов. И похоже они графство Бургундское не обижали.  А при чем тут Мадрид, если Испания вообще с другой стороны?  Защищали, но не владели? Или владели номинально?

    Гадство какое…тоскливо думала я - сплошное разочарование. Получается, ничего я не знаю - память подкидывает только основные вехи и факты французской истории: тягомотная тридцатилетняя война закончилась еще в XVII веке, потом воевали еще за что-то, а дальше неурожай, голод и Бурбонов свергли в 1792, потом революционные войны и Наполеон… все дела.  А нужна конкретика.  Обидно…

    Стоило мне хоть как-то, пускай и за уши, притянуть этот мир к реальности…  когда стала прослеживаться логика хотя бы в летоисчислении, и я уже надеялась, что хоть что-то знаю, элементарно ориентируюсь!  И все снова оказывается не так.  Или так… просто я не знала того, что нужно было знать.

   Наверное, стоило спросить прямо – какой сейчас год и кто правит?  И я смогла бы окончательно определиться, где нахожусь – на том свете или в нашем прошлом?  Второй вариант я отмела сразу, но хотелось каких-то гарантий, что ли?  Полной определенности. Спросить можно… но здесь я все время осторожничала - страшно было выставить себя неадекватной или ничего не помнящей.  И правильно делала - с дю Белли этого точно нельзя было, тогда вообще все пошло бы не пойми как. 

    Вот и оставила многие выяснения на потом – особой срочности будто бы и не было.  Надеялась на разговоры, может газеты, да мало ли?  Ничего… женщина может позволить себе быть глупенькой и не обязана ориентироваться в политических дебрях.  Постепенно узнаю все. Выяснила же я почти все о прошлом Маритт?  Даже не задавая прямых вопросов.