Вот девица в розовом вскочила на табурет: рот распахнут, глаза полуприкрыты, в руке бутылка, фигура – точно изогнутая пружина – смешнущая, спасу нет. Еще и кулачок вскинула. Ну, прямо мисс Революция! Но это для посторонних кадр веселенький, а сама дамочка за такое может и по голове приласкать. Той же бутылкой, а то и табуретом. Или хуже того – папочке нажаловаться. И фиг бы с ним, да только папочка у нас не скромный аптекарь и даже не мерчендайзер с айфоном в кармане, а вполне реальный депутат Вешневецкого района. Депутатов же, как известно, трогать не рекомендуется. Даже всемогущим гаишникам. Народец это неприкосновенный, юмора напрочь не понимающий и потому крайне обидчивый. Поэтому кадрик в сторону, в специальную папочку…

А вот здесь все вполне пристойно: два пузанчика сидят по соседству, о чем-то друг дружке вещают. Без пяти минут беседа государственных мужей, практически вельмож. На одутловатых физиономиях – житейский опыт, в осоловелых глазках что-то похожее на умудренность, и позы вполне удачные. Тут, пожалуй, стоит смасштабировать и фон подрезать до предельно допустимого… Ага! При увеличении всплыли прыщики с бородавками! Ну, так с этим его величество Фотошоп справится проще простого. Тут немного «резинкой» мазнуть, а здесь подработать малым «штампиком». Блик убрать, бородавку срезать, морщинки сгладить… Вот и помолодел телепузик лет на десять-двенадцать! А у соседа родимое пятно очень уж наяву, наверняка, примелькалось – если ликвидировать, кое-кто наверняка хмыкать начнет. Замазывали же когда-то пятно на голове генерального секретаря, и тоже народ потешался. Значит, и Севке нечего изгаляться. Чуток притушить да припудрить, чтоб не било по глазам, и ладненько. Ну, и стати не мешает добавить – все-таки мужчины. Плечи пошире, бицепсы порельефней, но тоже самую малость – дабы не переборщить. Лесть – она вещь такая, обоюдоострая. Уличат – обидятся еще больше. Хотя сам Севка не рассматривал подобное занятие как лесть. Скорее уж как лечение, как хирургическое операцию…

Юный фотограф прикинул, что кадров тридцать валютных уже есть, механически помножил на тариф – получалось нормально. Можно было сбегать на кухню и глотнуть кваску, что он и сделал с превеликим удовольствием.

Стать бизнесменом в пятнадцать лет – совсем даже неплохо. Были ведь в старину пятнадцатилетние капитаны, а кое-кто и полками в эти годы командовал. В Китае, говорят, пятнадцатилетние отморозки бездну народа перестреляли, а в Африке самые свирепые партизаны – вообще салапеты лет десяти-двенадцати. Короче говоря, неоцененный возраст! Точнее – недооцененный – особенно в наше бзиковое время. Тем более, что бзик и бизнес, по мнению Севки происходили из одного корня. Это раньше гордились не пойми чем – книгами толстенными, грамотами заводскими, дружбой народов и неравнодушием к чужой беде, – теперь все значительно упростилось. Книги читать разучились, дружбу предпочитали соединять с непременной выгодой, а бабло стало эталоном успеха, единым мерилом незряшности прожитых лет. Совсем как у каких-нибудь конденсаторов – пикофарады, нанофарады – и далее по возрастающей. Чем, значит, больше накопил, тем жирнее и круче. Фуфло, понятно, однако мир-то повелся! И всех несогласных нагнул и продолжает нагибать. Вот он, Севка, и не рыпался – подобно всем стремился ввысь – к заоблачным микрофарадам. И что-то ведь начинало получаться! Правда, правда! И даже втайне где-то верилось, что его ретушь тоже потихоньку меняет мир к лучшему, что вместе с бородавками и прыщами исчезают более скверные вещи, а люди, которых он фотографирует, становятся чище, добрее, умнее. Да и он сам мало-помалу растет и мудреет…